Увертюра к счастью - Элизабет Кейли

Фелиция вновь смеется, и Уильям начинает смеяться вместе с ней. Да, он выше Фелиции, и даже на каблуках ей приходится задирать голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Если хочешь, я могу наклониться, – предлагает Уильям.

– Ни к чему. Я вчера видела чудесные босоножки, там каблук еще выше.

Фелиция тепло улыбается ему и разворачивается. Теперь она чуть ближе, Уильям остро чувствует ее теплое плечо через тонкую ткань рубашки. Идти так очень неудобно, но ни он, ни она не хотят отодвигаться.

– Одно плохо – ноги устают просто ужасно! – жалуется Фелиция и осматривается. – О! Смотри, парк! Там должны быть скамейки. Давай немного посидим…

– Конечно, – соглашается Уильям.

Скамеек вокруг достаточно, и большинство пустые, но в этой части парка слишком много света и людей. Сейчас им хочется побыть наедине. В самом конце тенистой аллеи стоит пустая, немного перекошенная скамейка, и Фелиция тут же тащит Уильяма к ней.

– Боже, как же хорошо! – вздыхает она, почти падает на скамейку и сбрасывает босоножки.

– Если хочешь, я донесу тебя домой на руках, – предлагает Уильям шутливым тоном.

В глубине души он даже надеется, что Фелиция примет эту игру и согласится. Так хочется получить достойный повод, чтобы обнять ее, почувствовать тепло ее тела, прикоснуться к мягким изгибам, вновь ощутить ее божественный запах…

– Мне хватит и небольшого отдыха! – смеется Фелиция. – Не хочу привыкать к рукам. Ты же не сможешь носить меня всю жизнь…

– Почему бы и нет, – делано равнодушно говорит Уильям.

Фелиция поворачивается к нему, и он понимает, что сейчас утонет в этих прекрасных голубых глазах. В вечерних сумерках они кажутся фиалковыми.

– Знаешь, никому другому я бы не позволила носить себя на руках, мне с детства вбивали в голову, что я должна быть самостоятельной, ни от кого не зависеть и добиваться всего трудом и упорством… А у тебя на руках мне было бы наплевать на эти глупости! – Ее тонкие пальчики прикоснулись к щеке Уильяма. – У тебя уже пробивается щетина, – пробормотала она.

– Только утром брился, – извиняющимся тоном сказал Уильям.

– Мне нравится, когда мужчина похож на мужчину.

Фелиция улыбается ему. Ее губы так близко! Они дразнят и манят, ничего ему не хочется так, как прикоснуться к этим губам, припасть к ним в поцелуе, выпить их сладость. И он наклоняется вперед, а она не делает попытки уклониться…

Звонок телефона вырвал Уильяма из плена воспоминаний.

– Алло? – немного удивленно сказал он, увидев незнакомый номер.

– Уильям, это Лоуренс.

– Привет, Лоуренс. Как дела? – старательно изображая веселость, спросил Уильям.

– Отвратительно! – честно признался Лоуренс. – Фелиция с тобой?

– Нет. – Уильям почувствовал, как его сердце пропустило удар. – Что-то случилось?

– Она не явилась на репетицию.

– Не пришла на генеральную репетицию? – Уильям просто не мог поверить тому, что слышит. – Она собиралась идти! Это ведь для нее так важно.

– Как выяснилось, не слишком важно, – мрачно сказал Лоуренс.

– В последнее время она только о премьере и думала…

– У тебя есть ключи от ее квартиры? – перебил его Лоуренс.

– Да, конечно, но…

– Как быстро ты сможешь туда добраться?

– Через полчаса буду.

– Отлично, я подожду тебя там, – сказал Лоуренс и нажал отбой связи.

Несколько секунд Уильям растерянно смотрел на телефонную трубку, потом вскочил и почти бегом бросился к дому Фелиции. Несомненно, он доберется быстрее, чем за тридцать минут. Ведь в тот раз они гуляли…

Лоуренс уже ждал Уильяма у двери квартиры Фелиции.

– Привет, – мрачно буркнул он.

– Лоуренс, я боюсь, что с Фелицией случилось что-то серьезное, – признался Уильям, отпирая дверь.

– А я боюсь, что у нее очередной приступ звездной болезни, – сердито ответил Лоуренс и прошел в квартиру.

Здесь вроде бы все было как всегда, но тренированное чутье Уильяма подсказало: нет, вовсе здесь не все в порядке. Оставалось только найти веские доказательства его дурного предчувствия.

– Черт! Я ее просто убью, когда найду! – воскликнул Лоуренс, и Уильям понял, что он вовсе не шутит.

Бледный от гнева, импресарио Фелиции выскочил в коридор, размахивая бумажкой.

– Нет, мое терпение лопнуло! – уверял он Уильяма. – Эта девчонка возомнила о себе бог знает что! Хватит. Точка. Больше я с ней работать не собираюсь и решать ее проблемы тоже не буду. Пусть сама разбирается с режиссером, продюсером и неустойкой!

– Лоуренс, в чем дело?! – Уильяму пришлось чуть повысить голос, чтобы разбушевавшийся Лоуренс его услышал.

– Вот в чем!

Он сунул под нос Уильяму бумажку и отошел в сторону, то и дело сжимая руки в кулаки. Уильям быстро просмотрел записку.

– Убедился, что это очередной всплеск звездной болезни? – вырывая записку из рук Уильяма, ядовито поинтересовался Лоуренс.

Уильям пожал плечами и вошел в комнату. Он окинул помещение цепким взглядом профессионала и пожалел, что вообще впустил Лоуренса в квартиру.

– Где лежала записка? – спросил Уильям.

Лоуренс удивленно посмотрел на него и кивком головы указал на столик.

Что ж, пока все было логично: здесь же лежали блокнот и ручка. Вот только Уильям знал: Фелиция ни за что не оставила бы записку только Лоуренсу, она обязательно написала бы пару строк и ему. А еще он был уверен в том, что для Фелиции на сегодняшний день не было ничего важнее премьеры. Для Уильяма эта записка звучала совсем не убедительно.

Он прижал два пальца к губам, привычка, оставшаяся от многолетнего курения, и вновь принялся осматривать помещение. Через несколько секунд Уильям понял, что не давало ему покоя: картина, прячущая сейф, висела неровно.

Он вытащил из кармана платок и подошел к картине. Осторожно, стараясь браться за дальние края, Уильям повернул ее.

– Сейф? – удивленно спросил Лоуренс. – Не знал, что у Фелиции есть сейф.

– Она хранит здесь драгоценности, – пояснил Уильям. Все так же стараясь ни к чему не прикасаться пальцами, он набрал код.

– И ты знаешь код? – еще сильнее удивился Лоуренс.

– С рождения, – мрачно пошутил Уильям.

Сейф открылся, но он почти на сто процентов был уверен в том, что увидит там пустоту.

– И где же драгоценности? – спросил Лоуренс.

– Там же, где и Фелиция, – ответил Уильям, пожимая плечами. Теперь ему все было понятно, досадовать на себя он может потом, сейчас нужно заниматься делом. – В руках похитителя.