Правило Шестьдесят на Сорок - Элли К. Уайлд

за этот момент — самый близкий к интимной близости за последние пару лет, после того как моя жизнь рухнула, а мой парень бросил меня в полном смятении. Должна прекратить говорить о себе в третьем лице. Но его пальцы надавливают все сильнее, и я теряю контроль над собой. Я упираюсь в его плечи и приподнимаю бедра.

Тео издает протяжный вздох, похожий на «черт». Одним плавным движением он стягивает с меня шортики, они падают на пол. Мои влажные трусики остались в сумке, а его футболка задралась почти до бедер. Его глаза жадно скользят по моему телу, руки сжимаются в кулаки.

— Правила, — произносит он хрипло. — Мне нужны правила. Немедленно.

Мое тело дрожит в предвкушении, готовое к тому моменту, когда он снова прижмет меня к кровати и начнет двигаться. Но мне удается сохранить остатки здравого смысла. Мы переступаем черту. И если уж это происходит, лучше держаться как можно ближе к краю пропасти.

— Только руки, — говорю я, и мой голос звучит твердо и уверенно, словно это не просто слова, а священный завет. Я провожу ладонью по его челюсти и чувствую, как дрожат его пальцы.

— Можно мне…

Я понимаю, о чем он просит, только когда его рука скользит под край моей футболки. Боже, неужели я действительно это делаю? Неужели мы действительно это делаем? Внезапно меня охватывает безумное желание увидеть, что скрывается под тканью его боксеров. В голове мелькает мысль: не может быть, чтобы у кого-то было все идеально — внешность, успех, и еще… это.

Я киваю, но вместо ответа шепчу:

— И ты все равно мне не нравишься.

— Говори что хочешь, Холланд, — отвечает он с легкой усмешкой.

Тео стягивает с себя боксеры, и я прикусываю нижнюю губу, чтобы сдержать всхлип. Каждый удар моего пульса — это наказание за это глупое правило, за попытку удержаться на расстоянии, когда передо мной такое искушение. Это настоящая пытка.

И вот он начинает двигаться. Одновременно для меня и для себя. Мои зубы все глубже впиваются в губу с каждым его движением, дыхание вырывается рваными порывами, стоны застревают в горле. Я не могу игнорировать этот тонкий барьер ткани между его пальцами и моей кожей, его прикосновения исследуют каждый сантиметр моей сущности. Его глаза не отрываются от моего лица, словно он запоминает каждую мою реакцию, подстраиваясь под мои желания. Он уже понимает, что мне нравится сильно и быстро. Мои ногти впиваются в его плечи, но если ему больно, он не подает виду. Я сдерживаю стоны, все еще отказываясь признать, что только что просила его раздеться. Словно он не стоит сейчас на коленях между моих бедер, а наши лица не находятся в нескольких сантиметрах друг от друга.

— У меня теперь есть правило, — говорю я с усмешкой, хотя внутри меня бушует настоящий ураган.

— Не всегда можно получить то, чего хочешь, — произносит он с оттенком разочарования в голосе, и я чувствую, как напрягается его челюсть. Его прикосновение обжигает кожу, но тут же исчезает, оставляя после себя лишь фантомное тепло. Из моей груди вырывается тихий, жалобный всхлип — тело протестует против этой внезапной потери контакта.

— Лучше, — добавляет он, и его голос звучит глухо.

Один палец проникает внутрь, затем второй. Он выходит и снова входит, ритмично, настойчиво. Он заставляет меня становиться такой влажной, что я с замиранием сердца наблюдаю, как его пальцы блестят все ярче с каждым движением. Боже, как же трудно это выносить. Мои руки соскальзывают с его плеч и упираются в кровать, сдерживая глухой стон, рвущийся наружу.

Уголок его губ приподнимается.

После этого он уже не сдерживается. Я не могу понять, как могла обходиться без этого так долго, когда так сильно любила это. То, как его пальцы входят в меня, давление, которое он создает, как мои бедра начинают жить своей собственной жизнью, наклоняясь, чтобы впустить его глубже, двигаясь в такт его движениям. Наконец, я хватаю его за запястье, останавливая.

— Черт возьми, — его голос низкий, хриплый, слова растянуты, словно он сам не верит в происходящее.

Его челюсть отвисает, он смотрит, как я двигаюсь на его пальцах. Если бы я могла говорить, я бы поддразнила его. Малыш, я не ангел. Давай, используй эту челюсть по назначению.

Кажется, я все-таки могу говорить, потому что слышу собственный голос, приказывающий ему продолжать, не останавливаться. Он смотрит на меня, ошеломленный, словно только сейчас понимает, что я имею в виду. Я хочу видеть, как он касается себя так же сильно, как он хочет видеть меня. Он делает это сбивчиво, хаотично, тяжело дыша. Облизывает губы, наклоняясь ко мне и тут же отстраняясь, словно напоминая о границах, о том, что это наш предел. В его взгляде — смесь удивления и страсти. Я думаю об этом. Думаю о том, чтобы протянуть руку, схватить его за волосы и притянуть к себе. Боже, его губы были бы настоящим раем.

Но прошло так много времени, я уже на грани, и последнее, что я вижу, прежде чем моя голова откидывается назад, — это его измученный, жаждущий взгляд. И тогда я отдаюсь этому ощущению. Сломанный крик разносится по комнате, прерываемый его хриплым «черт». Он берет инициативу на себя, мои бедра сдаются под натиском его рук. Его пальцы сгибаются внутри меня, вызывая дрожь, которая пробегает по всему телу, — он не отрывает от меня взгляда ни на секунду, пока мой восторг не утихает. С отчаянным стоном он зарывается лицом в мое бедро, его волосы щекочут кожу. Его пальцы замедляют движение внутри меня, когда он переключает внимание на себя.

— У-у-у. Хорошая попытка, — мой голос звучит глубоко и игриво, почти как мурлыканье.

Я крепко держусь за его плечи, мои руки дрожат от послевкусия оргазма, но мне нужно донести свою мысль. Я отодвигаю его лицо от своего бедра.

Он поднимает на меня дикие, расширенные глаза, и в тот момент, когда наши взгляды встречаются, его лицо искажается от такой неукротимой нужды и желания, что я почти готова умолять его начать все сначала. В его привычной маске самообладания появляется такая трещина, что я не могу отвести взгляд. Он издает резкий, рваный стон, от которого его плечи вздрагивают под моими пальцами.

Я держу Тео, пока он не успокаивается, наблюдая, как он возвращается в реальность, тяжело дыша. Повинуясь какому-то импульсу, я подношу пальцы к его губам, провожу по ним, чувствуя его дыхание на своей коже.

Мы сидим в оцепеневшей тишине, нарушаемой только