Моя месть. Шах, тебе мат! - Мара Евгеника

Теперь вот думаю, когда мне организовать свой переезд.

Пока Романа нет. Или все же для соблюдения политеса дождаться его возвращения, чтобы не выглядеть трусишкой.

За мыслями своими быстро добираюсь до «Смоленского пассажа». Поднимаюсь в ресторан.

Меня провожают к столу, где уже сидит Элен.

- Прости, милая, я жую. Есть хочу, как жрать, - с набитым ртом выдает Мазай.

- Надо было на раньше договориться. Хотя сегодня трафик мертвый.

- Угумс, я тоже еле доехала. Ой, ну все первый приступ голода сняла. Теперь можно и насладиться вкусняшами. А ты чего такая поникшая, Жень? Зорин укатал что-ли?

- Нормально все, Эль. Просто мне надо было думать, прежде чем вступать в это замужество. Хотела отомстить одному, а с наказала сама себя, - выплескиваю на одном дыхании то, чем душа изболелась.

- Жень, возьми салфетку. Я не знаю Романа, но со старшим Зориным приходилось раз работать. Дело было сложное. С его партнером. Того подставили. Старший Зорин мог бросить мужика. Зачем ему, миллиардеру, проблемы другого человека. Только Дмитрий Владимирович оказался не таким. Он вытащил партнера с нар. Еще и бабло вложил в его бизнес. Я тебе это рассказываю, как пример. Думаю, что и младший такой же.

- Не могу с ним. Не могу! Он меня давит. Я не привыкла к таким отношениям. Договориться с Романом фактически не возможно. Он вспыльчив, упрям, несговорчив. Его не интересует мое мнение, - говорю, глотая всхлипы и вытирая слезы. - Он лезет во все мои дела. Захотел и начал смену формата моей адвокатской деятельности. А эта слежка…Нет, так жить нельзя…

- Жень, давай по пунктам. Ты так жить не привыкла. Потому что и не жила с мужиком. Шах, как игрок, стратег и манипулятор, извини за выражение, пользовал тебя. Да, я помню. Учил, содержал, помогал. Это здорово! Но…Он все это время затачивал тебя под себя. Ты должна была быть его копией: выдержанной, безэмоциональной, холодной, немногословной. А Зорину эти твои качества, как серпом по яйцам. И все, что ты перечислила о нем - это его забота о тебе…

- Роман ревнив и вспыльчив до невозможности. Ты слышала про «дичь», которую он устроил на мероприятии.

- Ага…Молодец! Настоящий мужик, - хохочет Элен. - Если бы на месте Зорина оказался мой Мазай. Он бы Шаха еще и не так потряс.

- Мне совсем не смешно. На меня снова народ косится. Такой позор.

- Жень, на каждый роток сама знаешь, что. Не могу не согласиться, что с такими альфачами как Зорин непросто. Так будь хитрее. Мужики - они же дети, у них только пиписьки больше, куколки и машинки настоящие. А в целом, все тоже самое. Плачет, дала сисю. И он успокоился, и тебе хорошо. Постарайся не быть с ним поперечной.

- Да, я ему и так почти ничего не говорю, Эль. Чаще просто молчу.

- Вот он и расценивает твоё молчание, как противостояние.

- Не знаю, Элен. Мне его иногда даже ударить хочется. Ну, так же нельзя в семье.

- Женька, вот чего не должно быть в семье, так это равнодушия. Но это только мое мнение. Мне, кстати, постоянно хочется прибить Мазая. Ой, нет, малыш, мама папу не пришибет. Он нам живым нужен, - шепчет Элен, поглаживая животик.

- Ой, я тебя поздравляю, милая. Сколько уже? Ты, вроде на нашей свадьбе еще не в положении была.

- Вот, говорю же. Иногда Мазая убить хочется. Не успеешь расслабиться, как ты уже беременная, - хихикает Элен.

После мы с Дантовной весело болтаем о разной ерунде, работе, детях.

За время нашего разговора Элен несколько раз звонит муж.

Пока она разговаривает, снова чувствую себя девчонкой на остановке, которая никому не нужна.

По дороге в коттеджный прселок думаю о том же.

На въезде к дому обращаю внимание, что на территории стало больше огромных джипов и мужчин.

Неожиданно меня встречает наш начбез, которого обычно в это время у нас не бывает.

- Михаил Антонович, а что происходит? К чему все эти люди?

- Все в порядке, Евгения Юрьевна, это распоряжение Дмитрия Владимировича. Отдыхайте.

Пожимаю плечами, но обсуждать распоряжения Зорина-старшего не вижу смысла.

Оставшись одна, переодеваюсь, привожу себя в порядок и иду в кабинет поработать.

Только открываю компьютер, как выскакивает главное сообщение ленты новостей.

Читаю и не верю собственным глазам: «Час назад во Владивостоке потерпел крушение частный вертолет. Авария произошла над заливом Петра Великого между мысом Иродова и полуостровом Басаргина. На борту вертолета кроме трех членов экипажа находились сотрудники ПАО «АЛЗОР Компани» и сын владельца компании Роман Зорин. Поиски попавших в крушении в настоящее время продолжаются…»

Я читаю информацию еще раз и взвываю так, что глохну от собственного голоса.

Глава 25

Те, кто говорят, что понимают шахматы, ничего не понимают

Известие о крушении вертолета Зориных и ранении Романа выбило из меня все, что раньше казалось нужным и важным.

Впервые в жизни я поняла, что такое настоящий страх за близкого тебе человека.

Хотя дело было даже не в моем понимании нашей близости как супругов. Нет!

В тот момент, когда мне стало известно о трагедии, в моей голове словно тумблер упал в другую сторону. Синяя лампочка отрицания погасла, и загорелась красная - принятия и понимания!

Роман для меня перестал быть источником раздражения и обиды.

Сразу как-то прояснилось все то, что я не хотела замечать в муже или топила в болоте протухших отношений с Шахом.

Через понимание, что я могла потерять человека, которому по-настоящему не безразлична, ко мне пришло осознание, моего чувства к мужу.

Весь вечер первого дня я пыталась дозвониться до Романа и свекра.

Уже ближе к ночи, плюнула на все политесы и набрала начбеза.

Михаил Антонович ответил уставшим голосом. Сообщил, что поисковые работы ведутся. Зорина-старшего нет на связи, потому что он вместе с поисковиками летит во Владивосток.

На мою просьбу о машине на утро, я получила категоричный отказ.

- Евгения Юрьевна, до особо распоряжения Дмитрия Владимировича Вы и Галина Сергеевна должны находиться дома. Так будет пока мы не будем знать причины крушения вертолета.

- Михаил Антонович, но у меня судебные заседания, - произношу с мольбой в голосе.

- Утром позвонит Иван Федорович. Пока он и другие юристы подхватят все ваши дела. Отдыхайте, Женя!

Все следующие дни я металась,