Вечное лето - Кейси Эшли Доуз

Проклятье! Во всем этом я даже забыла, что обещала маме знакомство с «парнем, который дарит цветы», а теперь этот парень уже оказался тем, «кто изменяет» и вообще уже мне не парень. С кем я вообще я буду ее знакомить?

Но более насущным оказывается другой вопрос.

С кем я теперь пойду на выпускной?

Почему-то, хоть тогда Тэд и затронул эту тему, я всерьез над ней не думала. Слишком была рада, что теперь могу быть с Сантино. Но начался июнь, через две недели с хвостом выпускной, а у меня нет пары!

С Тэдом мне повезло – у нас в школах выпускные назначили на разные дни. Я его могла сопровождать на его выпускной, а он потом меня на мой. Не факт, что с Сантино так же. Что, если наши выпускные в один день?

Да и вообще, если брать в качестве партнера на выпускной Сантино, это значит всем рассказать о наших отношениях.

Не только Кэти или маме, а вообще всей школе и едва не всей округе. В отличие от Рамоса, меня сильно тяготит общественное мнение. Не настолько, чтобы я принимала решения, опираясь на него, но настолько, чтобы я трижды подумала, прежде чем продемонстрировать публично свою личную жизнь.

Тупик.

Кроме Рамоса, мне идти не с кем. В таких случаях отчаявшиеся девчонки берут отцов, как мальчики матерей, – но у меня даже на этот случай взять некого. За эти два года отец даже не позвонил ни разу, так что слабо верится, что ради выпускного он прилетит из Канады и сопроводит меня.

Прийти самой – вообще стремно, лучше тогда дома остаться. Но остаться дома, когда мы так сильно потратились на платье моей мечты?

И только сейчас я осознаю, что есть еще одна проблема помимо прочего – даже если с Сантино у нас будут выпускные в разные дни и даже если я решу пойти с ним… далеко не факт, что он согласится пойти со мной.

Он предельно ясно дал понять свою позицию касательно всего этого, и вполне возможно – из-за плохого отношения не ко мне, но к подобным торжествам – он и на свой выпускной не явится. Не говоря уже про мой.

Да уж, мое отчаянное положение за какие-то две минуты стало совсем безвыходным.

К вечеру, готовясь к очередному экзамену, который будет послезавтра, я все уже обдумываю раз на пять и решаю поговорить с Сантино, когда он зайдет ко мне, как обычно, после отработок (на которых все еще зависает).

На всех, кому он не понравится, плевать. Главное, что мне с ним будет комфортно и хорошо, а это мой праздник и моя жизнь. Так что я хочу пойти с ним. Останется только узнать про день его выпускного и, если мои подозрения будут верными, очень попросить его поступиться этим ради меня. Мне очень надо, чтобы он составил мне пару на мой выпускной.

Пусть даже без костюма и бабочки нежно-мятного цвета. Я понимаю, что этого не будет. И что даже костюма, вероятнее всего, у него нет.

Плевать.

Пусть приходит в футболке, джинсах и кроссовках, но главное приходит. Не зря ведь говорят, самые красивые люди – это самые счастливые люди. Важно не то, как ты выглядишь, а то, как ты себя чувствуешь.

Потому к вечеру я уже уверена, что если все выгорит и Сантино согласится, то мы будем самыми красивыми на моем выпускном.

Потому что я почти уверена, что сейчас мы самые счастливые из всех пар вместе взятых. По крайней мере, моей школы уж точно.

Чтобы как-то его умаслить, я заканчиваю подготовку к экзамену на полтора часа раньше и начинаю делать пирог. Мама сегодня задержится на работе допоздна, – в такие дни мы с Рамосом остаемся у меня дома, а не гуляем. Потому что гуляем мы и так во все остальные дни.

Пирог получается не ахти, но из-за ванилина источает сногсшибательный запах. Собственно, именно из-за ванилина он и не ахти, – я слегка перестаралась, а ванилин не сахар. Поэтому теперь пирог отличимо горький, зато очень вкусно пахнет.

Как мыло или шампунь. Пахнет вкусно, но не поешь.

Значит, надо будет затеять разговор до того, как Сантино успеет положить первый кусок себе в рот.

Когда Сантино стучит в дверь, я открываю, мы целуемся, и я веду его на кухню. Чувствую себя эдакой сорокалетней женой, встречающей мужа с работы. И почему-то этот образ во мне вызывает неприязнь. Он неизменно ассоциируется с дряблым телом, крахом надежд и мечт и полной апатией к жизни.

Видимо, слишком часто я смотрела на маму во время их брака с отцом. Особенно в последние годы.

Он смотрит на пирог и, усмехнувшись, садится за стол:

– Мне ждать ужасных новостей?

– Пока только одна ужасная новость, – игриво сообщаю я, – этот пирог несъедобен.

– Да брось, – хмыкает он и упорно отрезает себе кусок, после чего откусывает, – ты постоянно себя недооцени…

Но замолкает, едва разжевав его. Надо видеть этот взгляд, полный безысходности. Когда, чтобы похвалить, надо проглотить, а чтобы проглотить, надо умереть.

– Плюй в мусорку, – смеюсь я, – сказала же, он несъедобный.

Сантино выплевывает пирог и осторожно кладет остаток куска на тарелку и отодвигает ее.

– Это из-за ванилина, – сообщаю я, – переборщила и поэтому чуть-чуть горчит.

– Чуть-чуть? – невозмутимо уточняет он, обильно полоща рот чаем, – ты и правда себя недооцениваешь.

Я хохочу и толкаю его в плечо, делая вид обиженной. Но понимаю, что надо все-таки завести этот разговор. Надо было еще до пирога, – но он так накинулся на него, что не было времени. Наверное, он голодный, – а тут такой облом.

Ну что ж, кулинария – не мое. Потому я предлагаю ему начатые банановые маффины.

– Они магазинные, – сообщаю я, и, едва услышав это, он тут же тянется за ними.

Жду, пока он доест первый, и перехожу к делу, когда он тянется за вторым:

– А когда у вас выпускной в школе?

Вижу, что он едва заметно напрягается. Откусывает маффин и невозмутимо спрашивает:

– А что?

Однако от меня это все не ускользает.

– Просто хотела кое-что спросить. Неужели сложно ответить?

Он мнется, явно не желая отвечать прямо. Тогда я злюсь и выкладываю как есть:

– Просто у нас выпускной двадцатого числа, и я хотела попросить, чтобы ты составил мне пару. Я должна была идти с Тэдом, но теперь… сам понимаешь. И