Исагон. Настя разносит академию - Тальяна Орлова

– Да знаю я, знаю, – буркнула я. – Запаниковала, плохо подумала. И, честное слово, он мне совсем не противен – наоборот, в таких и надо влюбляться.

– Помочь? – ехидно предложил он.

– Ну уж нет. – Я замахала руками. – Дай хоть предыдущую помощь пережить! И хватит уже меня высмеивать – перейдем на тебя. Расскажи, как ты стал повелителем призраков, вертикальных луж и прочих пауков?

Юмин откинулся на спинку стула и принялся вспоминать:

– Вначале они меня тоже раздражали, особенно когда валили в наш мир нескончаемым потоком. В Ису – один попаданец, а в Гонту – как повезет, иногда целые отряды нечисти прибывали. То тишина, то целый год подряд каждый день вой и рев – драконы сражаются со злыми духами, злые духи воюют за свое право на продолжение нежизни, а мне спать мешают. И в какой-то момент я решил, что раз их появление все равно не предотвратить, то пусть хоть делом занимаются – тешат мое чувство собственной значимости.

Я понимающе закивала:

– В моем мире говорили так: «Не можешь победить – возглавь».

– Именно. К тому же большинству из них только и нужно было, что объяснить правила нового существования и дать какую-то цель – я выбрал самую эгоистичную: служить мне. Часть из них это делает вовсе не из благодарности, а от страха передо мной. Но какая разница, если результат одинаков?

У меня от каждого его ответа только еще больше разгоралось любопытство:

– Нам на лекции выдали одну гипотезу. Мол, все князья зла – это бывшие призраки местного происхождения, которые эволюционировали до небывалого уровня! То есть ты много лет назад умер?

Юмин слегка изогнул бровь, чтобы ощущение насмешки усилилось, и легкомысленно заявил:

– Не припомню такого. И никто из моих «коллег» не имеет привычки умирать – а иначе какие из нас князья, если мы позволим кому-то нас прикончить? Наше долголетие объясняется силой и гигантским резервом черной магии, а не такой ерундой, как смерть. Система образования в академии серьезно хромает. Хочешь пощупать меня на предмет призрачности?

Пощупать я его действительно хотела, но это желание было полностью иррациональным и не связанным с ответом на мой вопрос. Раз говорит, что жив, то с какой стати мне ему не верить? Особенно когда интересных тем для беседы все больше и больше:

– И ты с остальными князьями зла ладишь? Неужели вы друзья, которые иногда собираются за покером и обсуждают, кто сколько невинных людей загубил?

– Нет, конечно, мы естественные враги. В твоем мире с прямыми конкурентами дружат?

Если бы не легкая улыбка на его губах, то я бы сразу поверила. И тем не менее Юмин Тахарион мог именно это и иметь в виду. Однако переспрашивать я не осмелилась.

– Мне почему-то приятно знать, что ты живой. А то все отгоняла мысль, что говорю с трупом, – я натянуто рассмеялась и тут же погромче заверила, повернувшись в сторону двери: – Ничего не имею против трупов – я за толерантность!

– Слуги нас не подслушивают, – Юмин сразу понял мой маневр правильно. – Хотя они очень любопытные, но все же побоятся меня разозлить. Поэтому скажи это им лично – Вик будет вне себя от счастья. Но я на самом деле полукровка, как сразу и говорил. Мой отец был драконом, а мать – обычным человеком с мягким характером. У нее был только один изъян – она считалась самой красивой женщиной не только Гонты, но, возможно, всего этого мира.

Все дети любят своих мам, но его слова сомнению не подлежали:

– Охотно верю – от тебя за версту несет выигрышем в генетической лотерее. Если, конечно, ты себе эту внешность не наколдовал.

– Зачем мне притворяться кем-то в собственном доме? Хотя узнаешь точно, когда я приду навестить тебя в академии – там же, вроде бы, охранные знаки, которые убирают любые трансформации облика?

Я испугалась:

– Не надо туда приходить! С ума сошел?! Тебя же сразу поймают! Как бы ты ни был силен, но в академии полно чистокровных драконов и сильных магов, да и студенты в стороне не останутся. А если на помощь позовут, то там соберется весь город!

Юмин смотрел на меня долго, будто я выдала нечто удивительное – и он никак не мог сформулировать общую мысль, а потом остановился на одной, самой очевидной:

– Ты все еще беспокоишься обо мне, хотя я больше не выгляжу ребенком? Остановись, тетенька, с каждым разом все смешнее.

Я уязвленно насупилась, хотя по сути он был прав – уж, поди, не мне его учить, где проявлять осторожность. Да и он наверняка пошутил. Зачем ему в академию, если я сама без проблем могу попасть на Тахарион в любое время? Нам ведь необязательно водить дружбу прямо ежедневно!

Решив сменить тему, я спросила:

– А кто такая Аделиз?

– Есть подозрения, что ты, – без паузы и с совершенно серьезным лицом заявила эта непонятная могущественная сущность.

– В каком это смысле? – насторожилась я.

– В прямом. Но пока больше пунктов «против», чем «за». Есть один способ более надежной проверки, но мой меч может и не накинуться на того, кто не несет угрозу, и наоборот, прикончить тебя на месте. А я твердо решил учиться заботиться о ком-то на тебе, пока не найду ее.

Я-то себе успела придумать, что очаровала целого князя зла своим идиотским героизмом, но это точно не стало единственной причиной – я просто кого-то ему напомнила. Ошарашенно уточнила:

– Ты намекаешь, что только Аделиз может безбоязненно взять в руки твое оружие? Все остальные выживут лишь в случае, если, по мнению бездушного металла, слишком жалкие, чтобы тратить на них силы? Подожди, она все-таки твоя любимая?

Юмин погладил рукоять меча и тихо перечислил факты, которые не вязались между собой:

– Нет, я ее совсем не знал. Ищу, но, кроме тебя, ни единой кандидатуры. Любить я ее не собираюсь, но дам ей все, что потребуется, лишь бы она ни в чем не нуждалась. Это единственное дело за мою долгую жизнь, которое я пока не сумел довести до конца. Я назвал свое оружие в ее честь.

– «Весенняя Смерть»? – удивилась я странной отсылке. – Нам на лекции говорили, что у твоего меча такое имя.

– Аделиз умерла в начале весны, – произнес он нехотя. – Разумеется, я стал сильнее и отомстил каждому, кто был причастен к ее гибели.

Что-то