В договор не входит - Лина Ласс

И тут же слова, брошенные мной, показались напрочь фальшивыми. Я ещё ощущала бриллиантовое ожерелье на своей шее, ещё чувствовала холод своих оков. Не хозяин? Как же.

– Я бы хотел объясниться. Помните, как я сказал, что вы кажетесь мне знакомой. Стоило вам назвать своё имя, как всё сложилось, – он на секунду запнулся, на тут же взял себя в руки. – Я был знаком с вашими родителями.

То, о чём я уже догадалась, подтвердилось. Но этот факт не только не облегчил мне душу, но привёл в ещё большую растерянность.

– И не просто знаком. Мы вели дела с вашим отцом до его… их гибели. Примите мои соболезнования.

Ком встал в горле, мешая сглотнуть. Внезапно мне стало холодно в жаркий день, и кожа покрылась мурашками. Но взгляд Дмитрия был полон сочувствия, и, когда он легко прикоснулся к моей ладони, я не отстранилась.

– Безумно жаль, что вам пришлось пережить подобное. Если бы я мог чем-то помочь…

– Ваша помощь была бы неоценима, будь вы рядом четыре года назад, – с досадой произнесла я. – Что уж теперь?

Манцевич закивал, соглашаясь.

– Вы были совсем юны, и, должно быть, не помните меня…

По правде сказать, он был прав. Я не особо интересовалась, с кем дружил и вёл бизнес мой отец. А гостей мы звали не так уж часто, но среди них я не могла припомнить кого-то похожего на Дмитрия. Хотя с наступлением переходного возраста меня вообще мало волновало то, кто бывает в нашем доме. Я покачала головой.

– Но вы и тогда были маленькой копией своей матери. У вас её глаза, теперь я это ясно вижу. Она была необычайно красива, – он глубоко вздохнул. – И когда я понял, что передо мной её дочь, не смог сдержать эмоций. До сих пор не могу поверить, что её нет.

– Их нет, – поправила я.

– Да-да. И ваш отец… – его взгляд затуманился. – Я ни слову не поверил в том, что ему приписывали. Всё это какое-то недоразумение. Надеюсь, сейчас у вас всё хорошо, и вы ни в чём не нуждаетесь.

При этом я бросила взгляд на ожидавшего меня Марка, и Манцевич это заметил.

– Ну конечно, – усмехнулся он. – А ваш брат? Где он сейчас?

– Он… в Петербурге, – я надеялась, что Дмитрий не будет расспрашивать, а мне не придётся оправдываться за мои неудачные попытки взять над ним опекунство и объяснять причины такого положения.

– Надеюсь, с ним всё хорошо?

– Да, спасибо, что спросили, – слишком бегло произнесла я и принялась собираться. Разговор свернул в ту тему, к которой я не была готова. – Кажется, мне пора.

– Позвольте пригласить вас на ужин, – Манцевич оказался слишком близко, удерживая меня за запястье. – Я всё же хотел бы искупить свою вину.

– Вы прощены целиком и полностью. Но, боюсь, мой друг не поймёт, если я приму ваше предложение.

– Понимаю, – он с сожалением отпустил мою руку и тут же из кармана брюк извлёк визитку. – Обещайте, что, если вам что-то понадобится, любая мелочь, вы непременно свяжитесь со мной.

В его взгляде было столько надежды, что я не смогла отказать, и положила карточку в карман платья. В конце концов, он не выглядел таким опасным, каким показался Марк, точно также предлагавший мне визитку на тёмной холодной улице Петербурга.

– Прощайте, – я развернулась и прошла к ожидавшей меня машине.

– До встречи, – раздалось у меня за спиной.

– Ваш знакомый? – Марк смерил меня взглядом, когда я опустилась рядом с ним на сиденье.

– Виделись на благотворительном вечере, – ответила я, наблюдая как Дмитрий садится в подъехавший внедорожник. Прежде чем закрыть дверь он глянул в нашу сторону, и я вжалась в кресло. Не знаю почему, но этот человек не давал повода полностью ему довериться. Он говорил приятным обволакивающим голосом, смотрел на меня внимая каждому моему слову, но что-то заставляло держать его на расстоянии. Именно поэтому я отказалась отужинать с ним, а не потому, что боялась реакции Максима.

Вопрос Дмитрия о Пашке вдруг побудил страстное желание поговорить с братом, чтобы просто услышать его голос. Как только мы прибыли в отель, я попросила у Марка телефон и, запершись в ванной, набрала знакомый номер.

– Привет, капитан, – весёлый голос раздался в трубке после пятого гудка.

– Привет, – одного его слова хватило, чтобы накатила новая волна тоски. – У тебя всё хорошо?

– Да, сейчас как раз идут сборы в санаторий. Так что у меня мало времени.

Он говорил с энтузиазмом, и я не могла припомнить, когда в последний раз брат так чему-то радовался.

– Разве уже пора?

– Сейчас прохожу осмотр у хирурга, они какие-то справки выписывают для лечения. А ты мне фотки так и не прислала.

– Прости, обязательно вышлю. Просто столько дел, – я шмыгнула носом.

– Ты плачешь? – голос брата тут же сник.

– Всё хорошо, штурман. Просто я очень соскучилась.

– Я тоже, – его голос стал тише. – Тут твои подруги приходили.

Холодок пробежал по спине.

– Ты что, не сказала им, куда уехала?

– Что они спросили? – я затаила дыхание, боясь, что Юлька с Машкой могли сболтнуть лишнее. А вдруг они были и в ресторане, где я больше не работаю, и рассказали об этом Паше?

– Искали тебя. Я сказал им про то, что тебя повысили и ты открываешь новый ресторан.

– А они?

– Удивились. Ты же им ничего не рассказала.

Я с облегчением выдохнула.

– Да как-то всё закрутилось… я сама позвоню им, объясню. Ты не переживай.

– Сестрёнка, почему ты не можешь приехать? Хоть на денёчек? Я соскучился.

Пришлось прикусить губу, чтобы сдержаться.

– Я тоже очень скучаю. Просто очень много дел по открытию нового ресторана. У меня вроде как командировка. Я бы и рада, но… – я обернулась, услышав шорох. В открытых дверях ванной стоял Максим и слушал. На нём снова была та самая футболка, в которой я увидела его впервые, бронзовые волосы торчали в беспорядке, на скуле проступил едва заметный синяк, а его взгляд был хмур и сосредоточен. – Солнышко, прости. Мне нужно бежать. Я скоро позвоню.

– Окей. Жду фоток!

Я отключила звонок и прижала трубку к груди.

– Давно ты здесь стоишь? – спросила я с раздражением.

– Командировка? – его глаза сощурились.

– Что я могла сказать брату? Что его сестра стала шлюхой?

– Ты не шлюха.

– Тогда как это называется, когда спишь с человеком за вознаграждение? Или за его обещание…

– Боишься, что я не выплачу тебе положенного? Я похож на человека, который не