Красная шапочка для босса - Алёна Амурская

- В обход здания надо идти, там дверь. А через парадный вход туда коридор ведет вон от того большого фикуса... - я киваю на раскидистое растение в стильной кадке и сразу подмечаю суетливое движение за темно-зелеными листьями.

Неужели прачка до сих пор там топчется, время теряет? Сама себе враг, что ли?

- Через служебный вход сейчас не пройти, рабочие новую железную дверь поставили и на обед ушли, - недовольно бросает Валерия, справившись наконец с раздражением. - Ключи со старыми перепутали, а новые еще не принесли.

- Человеческое разгильдяйство дело такое, - понимающе приговаривает бабуля и щурится на фикус. - Оно неизлечимо, как и глупость.

То ли от взглядов в ту сторону у прачки сдают нервы, то ли она приходит к выводу, что ее засекли, но в следующую секунду массивная фигура вразвалку выплывает из служебного коридора в фойе.

И баба Рева удивленно хмыкает:

- Ульяна, ты, что ли?

Ничего себе! Даже и не представляла, что у бабули могут быть в этой гостинице знакомые.

Пухлощекая напряженная физиономия Ульяны растягивается в малонатуральной улыбке. Правда, без особого удивления. Наверное, женщина успела переварить неожиданность за фикусом, когда подслушивала бабулины препирания со швейцаром.

- Рева Виссарионовна, здрасте! Вы какими судьбами тут?

- К внучке пришла глянуть, где она работает. Ты тоже тут, что ли?

- Да... менеджером бельевым на полставки...

- Ишь, чудеса какие. Не зря говорят, что мир тесен!

В этот момент створки гостевого лифта в фойе раскрываются, и оттуда стремительно выходит наш начальник службы безопасности с озабоченным видом. Ульяна аж вся сжимается. Ее тройной подбородок инерционно и многократно, словно сочный студень, подрагивает.

- Вы меня простите, Рева Виссарионовна, но я очень спешу... - немного заискивающе частит она, старательно избегая устремленных на нее взглядов. - Соседи сверху квартиру залили... надо успеть разобраться, пока обеденное время.

- Ты ж в соседнем дачном поселке жила, - замечает бабуля. - Протестовать с нами в Управу против торгашей-застройщиков, помню, ходила... Переехала, что ли?

- Да-да, к родственнице... Ну, я побежала! Рада была вас увидеть, Рева Виссарионовна! - и Ульяна вдруг порывисто сгребает явно удивившуюся такому порыву бабу Реву в свои мощно-пухлые объятия.

- Ну удачи тебе с соседями, - кивает та в ответ и, озадаченно глядя в быстро удаляющуюся спину прачки, говорит мне: - Ишь, какая эмоциональная стала, обниматься приучилась. А раньше и руку-то пожать постороннему брезговала, надо же.

Тем временем начальник службы безопасности приближается к нам и спрашивает мимоходом то ли меня, то ли Валерию:

- У кого новые ключи от служебного? Максим Романович с нас всех стружку снимет, если к концу обеда проход не откроют!

Валерия безразлично отмахивается.

- А это вы у рабочих уточните. И у своих подчиненных, которые замену замка и установку дополнительной двери после инцидента с Сусаевым должным образом не проконтролировали. Пусть за свои косяки сами отвечают. Я тут вообще больше не работаю после передачи дел, - подчеркивает она и с холодком кивает мне: - Как закончите с этой вашей «экскурсией», поднимитесь в приемную, я проинструктирую по нашей рабочей текучке. Свой кабинет освобожу к концу дня.

- Хорошо.

Она делает движение, чтобы уйти, но с последний момент притормаживает чуть поодаль, глядя на меня со странно болезненным выражением лица.

- Марина? На пару слов.

Я настороженно подхожу к ней, оставив бабулю возле швейцара, на которого переключился с расспросами безопасник.

- Вот что я скажу тебе... - с тихим ядом произносит Валерия. - Не обольщайся особым отношением Волчарина. Он разжует тебя и выплюнет сразу, как только решит, что ты для него бесполезна. Потому что вся его жизнь - это работа, а женщины - всë равно что удобный функционал для релакса, вот и все. И если он вдруг обратит на тебя внимание... советую держаться от него подальше. Он не мужик, а какой-то... робот-социопат. И не способен на нормальные человеческие эмоции!

Ее слова меня тревожат и раздражают одновременно. И вообще... как-то обидно за босса становится. Я ведь прекрасно помню, как он проявлял обо мне вполне человеческую заботу после едва не случившегося насилия в универе. Своеобразно, конечно, но всë-таки это точно было сочувствие. Так что никакой он не социопат.

- Ерунда! - решительно отвечаю я Валерии, повинуясь импульсивному внутреннему порыву и совершенно забыв, что бабуля может услышать нашу беседу. - Максим Романович - самый классный из всех мужчин, которых я знаю. Если он обратит на меня внимание, то я буду только рада, ясно? Уверена, он способен сделать счастливой любую нормальную женщину, которую полюбит!

- Ага, мечтай-мечтай, - злобно шипит она. - Дурочка, ты думаешь, что тебя с ним ждет уютное гнездышко? Думаешь, он станет носить тебя на руках? Готовишься печь ему домашние пирожки?

Наш разговор заходит совсем уж в странные фантастические дебри, и мне вдруг становится дико смешно от нелепых домыслов ревнивой волчаринской подружки. Откуда она вообще взяла, что между мной и боссом что-то есть?

- Нет, - я кусаю губы, чтобы скрыть рвущийся наружу смешок, и неожиданно для себя шучу: - Пожалуй, я для него лучше буду печь чебуреки. Они ему прям отлично заходят.

Валерия закатывает глаза, не понимая моей иронии, и наконец уходит, бросив через плечо:

- Ты просто феерическая идиотка..!

Я на мгновение задумываюсь над всем, что она мне наговорила... и только басистый голос бабы Ревы возвращает меня в реальность советом, обращенным к Геннадию:

- Вьюноша, вы бы отключили эту вашу переговорную штуку на груди. А то разрядится ведь.

Глава 25. Конюшня

Вопреки моим опасениям, вникнуть в текущие дела предшественницы не составило большого труда. Всего за пару дней я разобралась в большинстве важных направлений и сделала для себя удобные заметки в новеньком электронном планшете. Его мне неожиданно выдали вместо бумажного блокнотика.

Волчарин почти ничем не напрягал меня пока и как будто бы особо и не замечал... но каким-то шестым чувством я улавливала его пристальное внимание на себе. И гадала, чем оно вызвано - какими-то сомнениями в моей профпригодности или всë-таки личным интересом?

Увы, Боярка - зараза такая говорливая, - сделал меня настоящим параноиком, посеяв в подсознании зерна нежелательных мыслей. И они проросли прямо в сердце слишком волнующими и совершенно неуправляемыми чувствами к моему боссу. Очень