Неженка - Аня Леонтьева

— Ты намекаешь, что моя профессия не очень прекрасна, — отозвался Матвей.

— Какая у тебя профессия, Матвей! — фыркнула мама. — Кто ты, директор?

— Да, мам, я директор, — раздражённо пожал Матвей плечами, — Люба, между прочим, тоже управленец, так чем я хуже неё.

— Ну, ты тоже сравнил, — опять фыркнула мама, — у неё диплом филфака с отличием.

Люба только успевала, переводит взгляд с одного на другую.

— А вы кем работаете? — вставила она, тем самым оградив мать от колкого ответа, что готов был сорваться с языка Матвея.

— Я уже на пенсии, а работала учителем истории, — ответила мама, — я так мечтала, чтобы Матвей выучился в институте, но…

— Но Матвей не выучился, — закончил за неё Матвей.

— Ладно, — вздохнула мама, — пойду, прилягу, — она встала. — Любочка спасибо за завтрак, приходите в гости, — протянула руку к сыну, — проводи меня Матвей.

Они вышли в коридор, свернули в комнату.

— Мам прости за резкость, просто…

— Кто эта девушка, Матвей? — мама медленно опустилась на кровать.

— Моя… э-э-э девушка, — протянул Матвей, и тоже опустился рядом.

— Помнится, у тебя была другая, — разворчалась мама.

— Была другая, теперь эта, — огрызнулся Матвей, помогая матери улечься.

— Слишком мила, и хороша для тебя, — подметила мама, — не обижай её, не сломай.

— Всё будет в порядке! — отмахнулся он. — Она тебе понравилась?

— Очень, дорогой, и поэтому, зная тебя, прошу, не навреди ей.

— Я что, по-твоему, монстр? — возмутился Матвей.

— Ты бываешь, жесток, — ответила мама.

— Ладно, мам, отложим разговор, тебе надо отдохнуть, и прошу, не медли как в прошлый раз, сразу же вызывай скорую, — он склонился над ней и поцеловал в прохладную, сухую щеку. Такую родную.

— Я люблю тебя, сын! — вздохнула мама.

— И я люблю тебя, — он вышел, и как раз в этот момент, позвонили в дверь. Пришла сиделка.

В машине он всё думал о словах матери. Посматривал на Любу, и убеждался, что мать права, она слишком хороша для него. Для такого циника, и пошляка, как он, в самый раз подходит Машка. Она всегда смеялась над его шуточками, и не оскорблялась ими. Была всегда не против перепихнуться где угодно, и никогда не взывала к его совести. Да она идеально подходила ему. Вот только, от Неженки бросало в жар. Только у нее он ловил каждое движение, и слово. Ему хотелось быть лучше рядом с ней. Он потому так и рассердился, когда мама начала петь свою любимую песню про образование, и кто знает, что она там мола наговорить Любе про него. Не хотел он, чтобы знала она какое он ничтожество.

— У тебя классная мама, — выдала Люба.

— Да, — усмехнулся Матвей, — о чём болтали, пока я спал?

— В основном я рассказывала про работу, и пару книг обсудили.

— И всё?

— И всё, Матвей, все твои секреты надёжно скрыты, — фыркнула Люба, и сделала страшные глаза.

— Да нет у меня секретов, — усмехнулся он, — только страшные тайны!

— Интересно это, какие? — она склонила голову набок.

— Тайны, на то и тайны, — пояснил он, — они должны быть сокрыты.

— Хорошо, Матвей, но если я узнаю, что ты когда-то не перевёл бабушку через дорогу, нашим отношениям конец, — пошутила Люба.

— А у нас отношения? — присвистнул он.

— А ты против?

— Да нет, просто кто-то вчера просил отвезти её домой и трахнуть, и я мог быть свободен, — глумился Матвей.

— Можно подумать тебя надолго хватит! — Люба закатила глаза.

Вот же зараза! Ладно!

Они доехали, Матвей остановился, Люба вышла, и вопросительно посмотрела на него.

— Ты не идёшь? — удивилась она.

— Нет, на работу опаздываю! — серьёзно произнёс он.

— Матвей, — она надула губки.

— Что Люба?

— Ты что обиделся?

— Нет, но если ты меня попросишь, о том чего ты хочешь…

— Холодов, ну ты и скотина! — она хлопнула дверцей, и зашагала к подъезду.

Матвея забавляли вспышки гнева у Неженки. Она совершено не умела злиться. Губки поджимала, глазами сверкала, а всё равно оставалась милой.

Конечно, он хотел её, изнывал всю ночь, прикасаясь к ней, и не имел возможности продолжить. Только вот упрямый характер требовал доказать, кто в доме хозяин.

Он уже хотел идти за ней, когда она снова показалась из подъезда, подошла к машине, открыла дверцу.

Неженка уже заранее покраснела. Она смотрела на него таким отчаявшимся взглядом, что Матвею хотелось плюнуть на все эти игры, сгрести её в охапку, и унести в квартиру, где он, наконец-то получит вожделенное тело, и утолит свою похоть. Но опять, же упрямый характер.

— Матвей, — протянула она, избегая его взгляда.

Если бы она посмотрела на него, то поняла бы что он откровенно веселиться, и может уже точно бы обиделась.

— Прошу, пойдём, — жалобно простонала она.

— Зачем? — грозно вопросил он.

Она закусила губу.

— Я хочу тебя! — тихо сказала она.

— И чего же ты хочешь от меня? — не унимался Матвей, готовый бежать за ней, в любую секунду, если она не выдержит, и решить ретироваться.

— Я хочу, чтобы ты уже трахнул меня, наконец! — выпалила Люба, и снова покраснела.

Пиздец! Как же она прекрасна! Какая, нах Машка!

— Ну, тогда пойдём, — соблаговолил он согласиться, а когда догнал её у подъезда, закинул на плечо, и почти бегом поднялся на второй этаж.

— Видишь, я дольше тебя продержался, — усмехнулся он, ставя её перед дверью.

— Поздравляю, — Люба показала язык.

— Откушу, — пообещал он.

Она открыла дверь, и они ввалились внутрь.

Матвей скинул с себя обувь и куртку. Потом помог Любе, подхватил её на руки и понес в спальню.

— Учти сегодня, ты опоздаешь на работу! — пообещал он, раздевая её.

— Матвей, у меня переговоры, и встреча…

Он закрыл её рот поцелуем, старался действовать нежно, но желание накатывало с новой силой, и Матвей еле сдерживался, чтобы не сорвать с неё остатки одежды, и не насадить на свой член.

Блядь! Как же он хотел её!

Но больше он хотел увидеть удовольствие в зелёных глаза, услышать стоны наслаждения, чтобы металась по кровати, и молила взять её. Вот этого он хотел больше, чем быстрого утоления похоти.

Она уже от поцелуя вся раскраснелась, и задыхалась. А от его прикосновений, и вовсе дрожала. Он раздевал её, срывая одежду и разбрасывая её всюду. Разглядывал вожделенное тело, он и сам весь дрожал от желания. Когда она осталась обнажённая на кровати, он отошел, пристально глядя на неё.

Люба выгнулась и развела ноги. Матвей даже забыл, как дышать. Она была такой красивой. Так призывно смотрела на него.

— Матвей, прошу! — простонала она, провела руками вдоль шеи и коснулась своих грудей. Смяла упругую плоть, и слегка оттянула соски, задрожала, прикрыла глаза, и