Жажда безумия - Р. К. Пирс

— Его нет. Его нет, — говорю я, и мой голос обрывается от очередного рыдания. — Шляпника нет.

Я поднимаю дневник, не будучи уверенной, видит ли он его, учитывая, как крепко он меня прижал к себе, я знаю, что он не поймет, пока не прочтет последнюю запись Шляпника. Я больше не знаю, что делать, но точно знаю, что больше не буду доверять своей интуиции. Она ни к чему не приводила, только втягивала меня в проблемы и давала ложную надежду, что у нас есть шанс выбраться отсюда живыми.

Я была уверена, что Шляпник жив. Чувствовала в душе, что он еще где-то рядом. Но я ошибалась, так сильно ошибалась. Меня ввела в заблуждение моя собственная обманчивая интуиция, я цеплялась за детские мечты. Но я уже не ребенок, и это не сон. Это кошмар, которого я боялась все эти годы, и он жаждет крови. Крови Шляпника, моей крови и крови чудаков.

Нам всем конец.

Глава 17

Чес

Слезы Алисы заставили меня пожалеть о своем решении показать ей кровь в комнате, но я напоминаю себе, что не могу защитить ее от всего. Мы мчимся сломя голову в опасную войну, где будет убито еще много людей. Нет смысла ограждать ее от правды. По пути она увидит гораздо больше, возможно, еще худших вещей. Я ужасно сожалею, что это должен был быть Шляпник.

О, Мэверик.

Стоя в одиночестве, прислонившись к одной из стен и впитывая каждую деталь разрушения, как будто этим можно что-то изменить, задаюсь вопросом, мог ли я как-то предотвратить это. Если бы мы не потеряли связь, когда монстры впервые вторглись, если бы мы объединились, а не спрятались, смог бы я защитить его? Смог бы я спасти его? Но теперь это уже не имеет значения.

Слишком поздно. Я никогда не узнаю.

Его смерть кажется нереальной. Такой яркий свет, погашенный тьмой. Это не имеет смысла и оставляет зияющую дыру в моей груди, где когда-то жила многолетняя дружба. Я едва могу поверить в его смерть, особенно когда пытаюсь утешить Алису, которая, кажется, так же расстроена, как и я. Это самое трудное, с чем мне доводилось сталкиваться.

Алиса волновалась о нем так, как только может волноваться о другом человек, который ему незнаком. Он был для нее важен, я понимаю это, и его потеря, огромный удар по ее моральному духу. Я задаюсь вопросом, не будет ли это слишком тяжелым ударом, не изменит ли это ее решение и не заставит ли ее вернуться домой, но она не говорила о том, что хочет уйти.

Она даже не предложила уйти из старого чайника, вместо этого внимательно изучает страницы кожаного дневника, который она нашла, пока Дион, Данн и я обыскиваем дом от пола до потолка в поисках чего-нибудь полезного. Близнецы обыскивают комнату Шляпника, переодеваются в одежду, не запачканную кровью, и находят несколько комплектов доспехов, положенных на дно его шкафа.

Мэверик был не только искусным шляпником, он мастерски создавал любую одежду. Если он мог что-то представить, он мог это сделать. От платьев до пиджаков, туфель и многого другого. Шляпник всегда что-то делал, его руки покрылись мозолями от иголок и булавок, которые он использовал, а его дом был кладбищем брошенной одежды. Идеально для нас, поскольку нам всем нужна была новая одежда.

Как и большинство чудаков, Шляпник владеет целой коллекцией оружия. От мечей и кинжалов до более необычных предметов, таких как чайник, стреляющий огнем, который я забрал себе. Мы используем все его ресурсы. Они не пропадут даром и, если повезет, пригодятся для мести за смерть Шляпника.

Я заставлю этих чертовых монстров заплатить за то, что они натворили.

Когда солнце начинает садиться, мы приходим к единому мнению, что продолжать путь в темноте неразумно. Несмотря на жуткую обстановку в доме, остаться в нем на ночь, самое разумное решение. Двое из нас будут спать, а остальные будут дежурить снаружи, чтобы отслеживать появление монстров.

— Мы будем дежурить первыми, — предлагает Данн, указывая на себя и своего брата.

Дион выглядит не очень довольным. Он не спускает глаз с Алисы с тех пор, как мы спасли ее в лесу. Его взгляд всегда задерживается на ней, будто он голоден, а она, единственная еда поблизости. Очаровательный и высокомерный, он не хочет, чтобы я оставался с ней наедине, но я его не виню.

Я тоже голоден.

Может, и не показываю остальным, о чем думаю, но не могу отрицать, что Алиса превратилась в прекрасное создание. Резких черт лица и изгибов на ее худощавом теле достаточно, чтобы заинтересовать меня. Она пылкая и смелая, и тот факт, что она отказывается подчиняться, еще больше искушает меня. Я очарован ей, и возможность обладать ею всей некоторое время дурманит меня.

Я планирую насладиться каждой секундой.

Если я смогу заставить ее поговорить со мной, заставить открыться и рассказать о том, что беспокоит ее милую головку, может быть, я смогу узнать, чувствует ли она то же самое. Ничто не потешит мое эго больше, чем возможность добраться до нее раньше Диона. Конечно же, чтобы утереть ему нос, но я никогда не смог бы использовать ее в качестве инструмента мести. Она смелее, чем половина всех чудаков вместе взятых, и преданна до безобразия. Настоящий приз для любого, кого она сочтет достойным своего внимания.

У нас осталось не так много времени. Чем глубже мы погружаемся в это путешествие ради спасения Страны чудес, тем выше вероятность, что нас всех убьют. Лучше уж прямо сейчас дать понять о своих намерениях, пока еще есть шанс. Может быть, она выберет меня, а может и нет. В любом случае, я не собираюсь упускать эту возможность.

Я тащу один из матрасов с нижнего этажа в мастерскую, чтобы унести его подальше от вони старой крови и гнили, а Алиса занимает комнату напротив. Она все время держит при себе дневник, и мне любопытно, что же там может быть настолько важного, что она не выпускает его из рук ни на минуту, но я не спрашиваю. Если захочет, сама расскажет. Нет смысла лезть ей в душу.

— Я могу перенести свой матрас сюда, — предлагаю я, пока она сидит на краю узкой кровати. — Так ты не будешь одна.

Она не смотрит на меня, ее взгляд прикован к чему-то невидимому у ног, и когда она отвечает, ее голос лишен привычной остроты.

— Мне не помешает побыть одной.

— Понял, — вздыхаю я,