Любит-не любит - Дина Аллен

— Ну, пойдем, Алекси! — нахмурившись, попросила Мелоди. — Возьми себя в руки!

Рик Уотсон, понимающе глядя на Алекси сверху вниз и видя, что она не проявляет ни малейшего желания подниматься с места, в итоге заявил:

— Что ж, не можешь — так не можешь!

С этими словами он подхватил девушку на руки с такой легкостью, словно она весила не больше перышка, и бесцеремонно перебросил ее через плечо.

— Эй, пусти, пусти, дурак! — завопила Алекси, но парень решительно направился к выходу, а остальные двинулись следом, помирая от хохота.

Веселье не покидало молодых людей вплоть до прибытия на квартиру Мелоди. Пока все располагались в гостиной, девушка быстренько приготовила яичницу и тосты. В тот самый момент, когда она уже готовилась разложить закуску по тарелкам, раздался телефонный звонок.

Поначалу бурный смех и громкие шутки в гостиной полностью заглушали голос в трубке, и Мелоди пришлось несколько раз попросить звонившего говорить громче.

— Что за бардак у тебя в доме? И где тебя, черт побери, носило до сих пор?! — прогремел в трубке взбешенный голос Брэдли Уэйнрайта, ярость которого не могли скрыть даже помехи, неизбежные при международной связи.

При звуках знакомого голоса Мелоди на секунду окаменела. Потом сердце ее затрепетало, словно птица в клетке. Она испытала такую радость, что вновь слышит голос Брэда, что готова была простить ему любую грубость.

Когда она все же взяла себя в руки и наконец, смогла заговорить, ее собственный голос, однако, был абсолютно ровен.

— Что вам нужно?

— Мне нужно знать, что там у тебя происходит.

— Это вас не касается, мистер Уэйнрайт. Итак, чем я могу быть вам полезной, или я вешаю трубку и возвращаюсь к своим друзьям!

— Нет, мисс Адамсон, трубку бросить вы не осмелитесь. К тому же я хочу, чтобы мы встретились завтра в Ротенберге.

— Сожалею, но это невозможно, — после едва заметного колебания заявила Мелоди.

— Какого дьявола!.. Черт возьми, что это значит — невозможно?

— Кажется, вы перестали понимать простой английский язык, — колко заметила Мелоди. — Я сказала, — медленно и раздельно повторила она, — что для меня совершенно невозможно завтра прибыть в Ротенберг. Впрочем, как и в любой другой день, — добавила она, чуть ли не срываясь на крик.

Когда Брэд снова заговорил, голос его был так тих, что Мелоди пришлось сильно напрячься, чтобы разобрать слова.

— Я предлагаю вам самым тщательнейшим образом обдумать ваше решение, мисс Адамсон. Если вы откажетесь от выполнения ваших обязательств, проистекающих из нашего соглашения, которое, кстати, еще не потеряло силу, то я позабочусь о том, чтобы вы никогда больше не смогли работать в качестве профессионального фотографа. И тогда на своей карьере можете смело ставать крест. Единственное, что вам останется — это тихо выйти замуж на какого-нибудь тупоголового американского фермера, стирать ему штаны и рожать детей, — зловеще предупредил он.

— Я скорее пойду на это, чем проведу еще хоть секунду рядом с таким отвратительным типом, как вы, — прошипела Мелоди.

О последствиях своих слов она уже не задумывалась.

— Итак, — медленно произнес Брэд, — вы переходите на личные оскорбления. Ладно, мисс Адамсон, оказывается, я ошибался относительно вашего профессионального уровня. Сожалею, что переоценил вас. Однако если опомнитесь и передумаете, то жду вас завтра в отеле «Браун» в Ротенберге в пять часов пополудни. Если же вас там не окажется, я немедленно найду вам замену.

Мелоди ни секунды не сомневалась, что свою угрозу Брэд выполнит, но, тем не менее, какое-то время боролась с искушением заявить, что он может спустить свой проклятый контракт в унитаз… и что она обойдется без этих денег. Однако здравый смысл все же возобладал, и девушка пробурчала:

— Я буду.

И только когда частые гудки в трубке достигли ее уха, она поняла, что Брэд бросил трубку, не дожидаясь ее ответа.