Украденные поцелуи - Сюзанна Энок

– Пока еще нет. Но мне нужно что-нибудь такое… Я должен быть неприметным и в то же время выглядеть… почти джентльменом.

Камердинер зашел в гардеробную и через несколько минут вынес оттуда темно-коричневое пальто.

– Это подойдет?

Маркиз криво усмехнулся:

– Неужели я когда-нибудь носил это?

– Я думаю, в Париже несколько раз надевали, потому что… – Мартин внезапно умолк и внимательно посмотрел на пальто. Джек, с любопытством наблюдавший за ним, заметил, что камердинер поднес пальто к носу. Потом вдруг нахмурился и проворчал: – Нет, это совсем не та вещь. Я принесу вам что-нибудь другое.

– А в чем дело? – спросил Джек.

– Ничего, милорд. Я всего лишь…

Джек взял пальто из рук Мартина и поднес его к лицу, полагая, что почувствует запах плесени или эля. Ощутив легкий аромат французских духов, он побледнел – ему показалась, что он уловил также и запах запекшейся крови, хотя вполне вероятно, что ему это просто почудилось.

– Совершенно верно, – пробормотал маркиз, возвращая пальто камердинеру. – Ты прав, это совсем не годится.

– Милорд…

– Черт побери, принеси мне что-нибудь другое! Я очень спешу. А это… побыстрее сожги.

Если камердинер и хотел что-то сказать, то предпочел промолчать. Он направился в гардеробную и вскоре вернулся с другим пальто французского покроя. Джек вырвал его из рук Мартина и тут же надел. Это пальто явно вышло из моды лет пять назад – в то время в Париже были в моде узкие талии, но от него по крайней мере пахло только затхлостью.

– Так куда же мы отправимся? – спросил Уильям, когда Джек спустился в холл. Он с любопытством посмотрел на черное пальто маркиза.

– Полагаю, мы займемся некроскопией, – ответил Джек, натягивая перчатки.

– Некро… Вы имеете в виду Уэнфорда? – пробормотал Уильям.

– Говори тише, – предупредил его Джек, когда они подошли к парадной двери, – лучше всего вообще молчи. А если не можешь придержать язык, то приглашение отменяется.

Уильям отнесся к предупреждению со всей серьезностью и всю дорогу молчал. Незаметно приблизиться к Ремдейл-Хаусу в темноте было не так уж сложно, но у двери винного погребка маркиз остановился и тщательно осмотрелся – следовало убедиться, что никто из конюхов не вышел прогуляться под луной. Затем Джек вытащил из-за голенища сапога нож и присел перед дверью погреба.

– Вы уверены, что понимаете, что вы делаете? – спросил Уильям.

Джек взглянул через плечо и проворчал:

– Я велел тебе молчать. Лучше смотри по сторонам.

– Да, я понял, – ответил Уильям.

Джек вздохнул, он уже жалел, что взял с собой Уильяма.

Через несколько секунд тот снова заговорил:

– Джек, вы когда-нибудь думали о женитьбе?

Маркиз невольно усмехнулся – было очевидно, что чары Антонии наконец-то начали действовать.

– Уильям, я же просил тебя помолчать.

– Да-да, я слышу, – прошептал юноша. – Но сегодня, когда мы были в театре, Нэнс отвел меня в сторону и предупредил, чтобы я остерегался таких распутников, как вы. А потом Антония…

– Значит, Лайонел Хенрик решил, что тебя следует предупредить? – Маркиз снова усмехнулся. – Жаль, что я не слышал вашего разговора.

Уильям тихонько рассмеялся:

– Я прекрасно знаю, что Нэнс – надутый болван, и не придаю значения его словам. Но вы не ответили на мой вопрос. Я спрашиваю: вы думаете жениться?

Джек что-то проговорил сквозь зубы, в этот момент он проворачивал острие ножа в тяжелом ржавом замке. Минуту спустя он обернулся и сказал:

– Вот тебе мой совет, Уильям. Никогда не отдавай своего сердца. Поверь, это ни к чему хорошему не приведет.

Джек снова повернулся к двери, почти тотчас же юноша вновь заговорил:

– Но вы сделали предложение Лил, разве не так?

– Черт побери! – Джек помассировал костяшки пальцев. – Говоришь, сделал предложение?.. Видишь ли, это была просто шутка. А она, то есть Лилит… Мне кажется, ее чувства ко мне были слишком очевидны, так что… – Он еще раз провернул кончик ножа, и замок, наконец, поддался. – Ну вот, я знал, что сумею открыть его.

– Это заняло чертовски много времени. Я уже замерз.

– Скажи спасибо, что холодно, – усмехнулся Джек и открыл дверь. – Иначе ты бы уже давно почувствовал запах тела Уэнфорда.

– О, это ужасно! – пробормотал юноша.

Джек начал спускаться по ступеням, ведущим в подвал. Потом вдруг остановился и, обернувшись, проговорил:

– Может быть, тебе лучше подождать снаружи?

– Нет-нет, не беспокойтесь. После того, как он так поступил с Лилит… Я с удовольствием взгляну на этого негодяя.

– Что ж, пойдем. – Джек снял со стены фонарь и зажег его.

Спустившись вниз, они прошли вдоль стены, и вышли в проход между полками, уставленными бутылками с вином.

– Как умно поступила твоя сестра, отправив меня в герцогский погреб с поручением, – проворчал маркиз. – Сама же преспокойно спит, – добавил он с усмешкой.

– Не могла же она сюда отправиться среди ночи, – возразил Уильям. – Едва ли это подходящее для нее занятие.

– Для нас тоже, – сказал маркиз. – Так, кажется, сюда… Не отставай.

– Знаете, Лил вовсе не такая, какой кажется, – проговорил Уильям. – И вовсе не ее вина, что ей приходится…

– Помолчи, – пробурчал маркиз, и юноша тут же умолк. Они обогнули полки, и Джек, остановившись, сказал:

– Подними повыше фонарь.

В следующее мгновение они увидели Уэнфорда. Он лежал там же, где его оставили Джек и Милгрю. Лежал голый, на спине, сжимая в руке бутылку скверного вина.

Джек вздохнул и передал фонарь Уильяму. Сам же присел рядом с трупом.

– О Господи! – прошептал Уильям, держа фонарь в дрожащей руке.

– Черт побери, держи фонарь как следует, – проворчал Джек.

Сережки не оказалось ни в карманах герцога – одежда его лежала с ним рядом, – ни в его руках. Джек несколько минут обшаривал грязный пол, покрытый соломой, но нашел два пенни, вероятно, выпавшие из кармана Уэнфорда.

– Так скажи мне… – Маркиз начал осматривать пол около ближайших полок – Скажи, почему забота мисс Бентон о респектабельности не ее вина? Ты ведь это имел в виду, не так ли?

– Вы же, наверное, слышали историю нашей матери и графа Грейтона?

– Кажется, что-то вспоминаю.

– Так вот, я полагаю, что все это правда. Мать была немного взбалмошной, что не могло нравиться отцу. Их поженили, знаете ли. Честно говоря, я думаю, он не умел с ней обращаться. Когда она бросила нас ради Грейтона, отец поклялся, что никогда не простит ее. И не простил.