Мой муж — враг. Сокровище дракона - Милена Кушкина

— Да, и это невероятно, — ответила подруге Нарта. — Какой все же этот Лирду мужчина! Страстный, темпераментный! Хотела бы и я когда-нибудь испытать такие чувства!

— Никогда не думала, что Пит на такое способен, — произнесла Талли задумчиво и с каким-то сожалением.

Императрица выглядела недовольной, но мнения по поводу случившегося не высказывала. Ее цепной дракон снова отступил назад.

— Кажется, обе дочери освобождены от уплаты долга за деяния своего отца, —заметил Император, впечатленный произошедшим.

— Да и не виновен граф Мазери был, — ответил ему Реджинальд. — Он лежал в предсмертной горячке, когда кто-то выкрал его мундир из госпиталя. Его жена тому свидетель.

— Ты уверен? — спросил Император. - Верная жена и не такое скажет, чтобы выгородить мужа. А уж если на кону стоят жизни детей.

— Уверен, — отрезал Реджинальд. — Ты же знаешь, что я не привык верить на слово.

Поэтому пришлось провести небольшое расследование. Найти тех самых лекарей, что работали в военном госпитале Лавитории в тот год, было сложно, но мне удалось отыскать свидетеля, что подтвердил эту информацию.

Все замолчали

— И что ты выяснил? — спросил Император.

— Главное, что я узнал: граф Мазери действительно в тот день даже в сознание не приходил. Кто-то специально хотел скомпрометировать воина, который бы уже не смог держать ответ на военном суде.

— Убить жену маршала, чтобы навсегда рассорить Лавиторию и Империю Драконов? — задумчиво произнес Дариен. — И это в тот момент, когда мы были на полпути к заключению союза впервые за последние пару сотен лет?

Реджинальд кивнул.

— Почему же ты сразу не прервал этот фарс? — поинтересовался Император. —Посмотри, как испугана твоя жена. Да и теща расчувствовалась:

Тут я была с Дариеном совершенно согласна.

Заставлять нас пережить все это было слишком жестоко. Но в этом был весь Реджинальд: расчетливый и недоверчивый.

— Мне нужно было, чтобы этот спектакль продолжался, — упрямо ответил мой муж. —Я должен был узнать, кто за всем этим стоит и упрямо пытается подставить дочерей графа под гнев драконов.

Реджинальд стоял напротив императрицы и смотрел на нее так, будто впервые увидел.

— Откуда эта пуговица здесь взялась? — спросил он Зилезану. — Она хранилась в моей спальне.

Голос его был тих и обманчиво спокоен.

Императрица только плечами пожала.

— Отвечай, Зизи, — в голосе Дариена послышалась угроза.

Жена метнула в его сторону взгляд, полный злости.

— Один добряк решил помочь своему хозяину. Не мог смотреть, как он мучается от боли. Вот и принес сюда в надежде на то, что справедливость восторжествует, —ответила императрица наигранно. - Кто же знал, что нашему Реджинальду уже не была нужна эта вещица, и он хранил ее как память, а не как улику?!

— Вот только никто не знал, что эта пуговица была в руках Равены в тот день, —голос Реджинальда снова стал рокочущим. — Я ведь никому ее не показывал. Мало ли что старая пуговица может делать в глубине ящика с бельем. Кто-то не просто рылся в моих вещах, но еще и четко знал, что ищет. И насколько я знаю, тайный обыск в моем доме проводится не впервые.

Императрица побледнела и сделала шаг назад. Драгант снова дернулся, стараясь защитить свою хозяйку от угрозы.

Но Реджинальд напирал. Он подошел к Залезане ближе, практически нависая над ней.

— Уж не потому ли, что тот, кто нашел пуговицу, знал, что искать? А, может, сам когда-то позаботился о том, чтобы пуговицу нашли? Буквально вложил ее в руку умирающей Равены?

Император приблизился к жене. Но не для того, чтобы защитить ее от Реджинальда. Он сам хотел знать ответы на поставленные вопросы.

— Так кто добыл для тебя эту пуговицу сегодня? — спросил он у побледневшей жены. — Кто предал Реджинальда и нашу Империю?

Реджинальд медленно повернулся.

Он искал предателя среди присутствующих. А я с волнением наблюдала, как его напряженный взгляд медленно скользил по гостям и слугам, словно прощупывая каждого, проникая в самую душу.

Крылья носа раздулись, втягивая воздух. Зрачки стали вертикальными, а выражение лица сделалось каким-то хищным.

Началась настоящая охота. Зверь искал добычу.

Пощады не будет:

Наконец, дракон сделал выбор. Он замер, разглядывая кого-то за моей спиной.

Челюсть сжата, мышцы напряжены. Реджинальд наклонил голову как-то по-звериному, будто все больше власти забирал себе дракон.

Только бы он удержал своего зверя в узде и не обратился!

Я оглянулась, чтобы проследить за направлением драконьего взгляда. Кого же онвыбрал?

— Герри? — удивилась я.

Муж медленно кивнул.

Реджинальд смотрел прямо на спину управляющего, а тот еще даже не подозревал, в какой опасности оказался, так увлечен был уборкой и наведением порядка.

Но пристальный взгляд моего мужа не остался незамеченным другими драконами.

Несколько пар глаз уже смотрели в ту же сторону.

Внезапно болезненно вскрикнула Нора.

Обернувшись, я увидела рядом с ней Драганта. Но что было еще хуже — моя мать была там же.

Я почувствовала леденящий кровь ужас.

Верный страж императрицы, казалось, не делал ничего дурного. С виду —подошел, чтобы помочь женщинам. Но от него так и веяло опасностью.

Я схватила Реджинальда за руку. Я боялась, что Драгант может как-то навредить моей матери, поэтому отвлекла мужа от поиска предателя.

Нора, что все еще держала руку моей матери, побледнела и осела на землю. Еще мгновение, и ей самой понадобится помощь,

Драгант же стоял в шаге от несчастной девушки и хладнокровно улыбался. Она теперь была в полной его власти.

Служанка подняла взгляд, полный боли, и посмотрела туда, куда еще мгновение назад смотрел Реджинальд.

— Герри, — бледными губами прошептала она.

Вся поза несчастной Норы говорила о том, что она молила брата о защите.

Герри смотрел на сестру. Его руки разжались, и на землю упал обломок балки от шатра, которую он держал в руках. Управляющий глубоко вздохнул и сделала шаг вперед.

— Это был я, — сказал он бесцветным голосом. — Это все сделал я.

— Редж, это твой лакей? — спросил Дариен, поворачиваясь в Герри. — Предал ради выгоды?

Мой муж сжал кулаки, будто готовясь к удару.

— Он сделал это ради сестры, которую присвоил себе Драгант, — прошептал Реджинальд. — Братская любовь, достойная восхищения. Но, Герри, ты же знаешь, что это не освободит тебя от