Невеста по приказу, или Когда свекровь ведьма - Лика Семенова

Пилар заботливо погладила его по спине:

— Барышня, наверное он у нас простывает… Опять чихать начал.

Я не ответила.

Кажется, Желтку приглянулся отблеск позолоты на футляре. Он подобрался поближе, обнюхивал со всех сторон. Вдруг разинул жадный клюв и попробовал коробку на вкус аккурат между корпусом и внутренней обшивкой. Кажется, даже дерево треснуло.

Пилар взвизгнула, подхватила футляр:

— Нельзя! Нельзя так, Желток!

Тот ничуть не смутился.

Пилар принялась осматривать футляр, усердно терла рукавом место укуса.

— Ничего, барышня, не повредил. Ни царапинки. Сами гляньте.

Она положила его на кровать, и, вдруг, что-то остренько щелкнуло. Я повернулась на звук и увидела, как красная обшивка отошла со своего места и приподнялась.

Мы с Пилар переглянулись. Я аккуратно отвела створку и увидела под ней медный кругляш, похожий на дешевую подвеску. Вытащила. Медальон сначала показался очень горячим, но стремительно остывал в руке.

— Принеси свечу.

Пилар метнулась к столику, тут же вернулась. Глазела, открыв рот. И я глазела. И Желток. Что это, вообще? Круг размером с абрикос. Плохо отполированный, бугристый. Будто когда-то на нем было какое-то изображение, но истерлось от времени. Неужели посланник имел в виду именно это? Что это за ценность?

Пилар пробормотала:

— Барышня, может, там есть какая записка?

Дельная мысль. Я отложила кругляш и принялась обшаривать футляр, но больше в нем ничего не оказалось. Только эта странная вещь.

Желток, пользуясь тем, что его не гонят, теперь сосредоточенно обнюхивал медальон. Разинул рот и снова чихнул.

Пилар скривилась:

— Фу, на руку брызнуло! Желток, иди отсюда!

Тот проигнорировал. Снова сосредоточенно нюхал.

— Магией пахнет…

Я посмотрела на Пилар:

— Что?

Она нахмурилась:

— Я молчу, барышня.

Показалось! Сегодня безумный день. Я слишком устала.

Вдруг, грифоныш приоткрыл золотистый клюв и повторил, глядя прямо на меня:

— Магией пахнет…

Глава 22

Я в ужасе посмотрела на Пилар. Крепко зажмурилась и снова открыла глаза. Во рту разом пересохло.

Служанка смотрела на меня с огромным беспокойством:

— Барышня, миленькая… Да что с вами? — Она кивнула сама себе: — Воды. Да! Я мигом!

Она хотела подняться, но я схватила ее за юбку:

— Погоди. Скажи мне: ты слышала? — Дернула. — Правду говори, не юли! Слышала?

Та в каком-то оцепенении опустилась на кровать, взяла мои руки и принялась целовать.

— Донья моя миленькая! Барышня! Да что с вами? Что я должна была слышать? Скажите, ради бога!

Я стиснула зубы. Не схожу же я с ума, в конце концов! Я не решилась ответить. Бросила взгляд на Желтка и, тут же, отвернулась. Покачала головой:

— Нет, ничего. Ничего. Я слишком устала. Еще этот футляр…

Пилар материнским жестом погладила меня по голове, обняла:

— Будет вам, родненькая моя. Все уляжется, вот увидите. — Она отстранилась: — Только час поздний, того и гляди, ваш супруг пожалует. А вы совсем не готовы. Поспешить нужно.

Я растерянно кивала:

— Да… Поспешим, раз нужно.

Я рада была, что Пилар чем-то занялась — это ее отвлекло. Пусть думает, что я жду мужа. Вот только что ей отвечать, когда станет ясно, что он не придет? Она же все уши прожужжит, будет причитать. Ладно, это потом… Что-нибудь придумаю.

Она заботливо раздела меня, помогла облачиться в вышитую брачную сорочку и халат из воздушного муслина. Распустила и расчесала мои волосы. Болтала о всякой ерунде, стараясь меня развлечь. Рассказывала все сплетни, которые слышала сегодня в толпе слуг. Но большая их часть, разумеется, касалась чудаковатого королевского посланника. Будто остальных гостей никто и не заметил. Каких нелепостей только не насочиняли! Я почти не слушала, лишь кивала.

— …а еще говорят, что барышня Тельес-и-Сора скоро снова прибудет. На этот раз надолго.

Я даже повернулась:

— Вот как?

Пилар кивнула, довольная тем, что я оживилась. Даже глаза загорелись.

— Так служанка Тельес сказала. Она вместе с барышней приедет.

Я пожала плечами:

— Ведь их свадьба состоится только через год.

Пилар наклонилась ко мне:

— Говорят, так ведьма пожелала. — Она даже покосилась на дверь: — Поговаривают, что сказала так: «Одна — уже пропащая, так хоть со второй не прогадать». Вот так!

Пилар отстранилась, и ее личико многозначительно вытянулось. Она даже стала чем-то неуловимо похожа на лимонную Аниту.

Вот, значит, как. Мегера решила взять будущую невестку на воспитание. Разумеется, из самых благих намерений. Чтобы та даже не мечтала поднять голову. Что ж, приличия это позволяют. Проживание под крылом будущей свекрови никогда не бросит тень на девицу. Это демонстрирует крепость предстоящего союза.

Пилар вздохнула:

— Мне показалось, девица Тельес-и-Сора очень милая. Зря про нее всякие гадкие вещи говорят. Теперь мне ее даже жаль.

Я кивнула со вздохом:

— Меня не смогла, так теперь этого ягненка сожрать хочет.

Пилар уперла кулаки в бока:

— Да куда ей! Тем более теперь! Двести тысяч золотых — это вам не шутки! От самого короля! С таким приданым вы и сама теперь здесь самая важная сеньора! Да так и есть! Вы — супруга хозяина. А ведьма — всего лишь вдовствующая мать с номинальным титулом! Это все так, — она брезгливо махнула рукой: — все старая закваска в ней играет. По старой памяти. Никак не опомнится, что времечко ее ушло! Потому и не уймется. А хоть бы лопнула она! Вот бы и со второй невесткой зубы обломала! Вот была бы потеха!

Я снова кивнула:

— Да, было бы славно. Но, боюсь, эта бедняжка совсем из другого теста. И она так влюблена в своего жениха…

Пилар вдруг посерьезнела:

— Барышня… а с чего, вдруг, такие деньжищи? У меня едва ноги не подкосились, когда услыхала.

Я покачала головой:

— Не знаю, Пилар… Сама этим вопросом задаюсь. Я короля и видела-то всего однажды. Когда нас с сестрой представляли ко двору. И отец не в особой милости. Ничего не знаю…

Та пожала плечами и небрежно махнула рукой:

— Ну и пес с ними! Дали — и дали. Назад не воротим! Только с железячкой что теперь делать? — она кивнула на кровать.

Желток угомонился, свернулся рядом с коробкой и собрался спать. Это возмутило Пилар. Она погнала грифоныша:

— А ну, кыш! Разлегся на чужом месте! Не для тебя постелено! Мы с тобой, мой милый, сегодня