Жестокие игры Карима. Обожгу твою душу - Иман Кальби

очень волнует... В нашем мире с каждым разом все сложнее ухватить за хвост этот удивительный и будоражащий дух остроты эмоций... Наверное, в этом оборотная сторона красивой жизни...

Пресыщенность... Ничего не радует... Мне приятно, что мой любимый сейчас испытывает с тобой такие острые, вкусные эмоции.... она обходит меня.

Жадно оглядывает. Так, словно бы сама сейчас съела. Браслет на моей руке бесцветный...- знаешь... Ты так красива, что я сначала хотела просто посмотреть...

Поправляет мои волосы, даже немного играет с ними...

- Но... мне вдруг показалось, что из сложившейся ситуации мы все можем извлечь намного больше эмоций... Знаешь, это как зачерпнуть из колодца, дна которого еще не видно... Эта игра и правда оголяет инстинкты и желания... И потому хочется, чтобы они исполнялись у всех... Признаюсь честно, мне хотелось в качестве наказания за ложь приказать, чтобы Карим удовлетворил тебя у всех на глазах... Хочется посмотреть на тебя в момент острого удовольствия... Это будет божественно красиво... Но сейчас...- она резко встала аккурат напротив меня, улыбнулась победоносно,- я хочу, чтобы это сделал Ашур...

Вижу краем глаза, как дергается Карим.

Она тоже ловит его эмоцию и прямо смотрит на него.

- Ты не имеешь права сказать нет... Ты сам придумал эти правила. В этом смысл...

Я усмехаюсь.

Мои глаза пересекаются с взглядом Ашура- горячим, темным, влекущим. Он хочет. Как же он хочет... Его грудь пылает... Женщина рядом с ним, ни на секунду не прекращающая его ласкать, просто портал...

Передатчик эмоций...

- Есть одно небольшое уточнение, Сибиль,- говорю я тихо, теперь улыбаясь еще шире,- проблема в том, что правда всегда должна быть безотносительной... Иначе она уже не правда... Ты неправильно истрактовала правду и ложь в моем ответе, дорогая... Потому что оценивала ее с точки зрения своего восприятия... Все вы,- окидываю зал,- оценивали ее так... А моя правда в том, что я... не хочу ни одного из присутствующих... Вот какой ответ не учла ваша система. Просто потому, что вы не допускаете мысли о том, что происходящее может не волновать и вовсе не нравиться...

Она осекается... Я чувствую, что мои слова совсем накалили обстановку, хотя напротив, должны были охладить пыл...

Я поворачиваюсь на Карима- обескураженного, даже слегка потерянного и... я даже не знаю, как описать сейчас все эмоции, которые он испытывает...

- Задавай вопрос, Карим... Я готова сейчас сказать тебе правду...

Он нервно сглатывает. Смотрит на меня прямо. Его кадык дергается...

- Ты... хочешь меня?

- Нет... Для меня все наши отношения- это игра, - отвечаю честно и прямо. И мой браслет остается зеленым,- и Ашура я тоже не хочу... И быть здесь- тоже... Не потому, что не искушена. Не потому, что боюсь... Просто… мне не нужны электрические импульсы для мертвых эмоций... Я все еще надеюсь, что смогу их разбудить более естественным путем... Правильным и достойным... И нет, Сибиль... Ты не можешь мне приказывать- ни сейчас, ни когда-либо...

Разворачиваюсь и иду на выход.

За мной осталось последнее слово сейчас.

Но это всего лишь слово.

Только лишь слово.

Впереди даже не предложение, а целая книга, концовка которой мне неизвестна...

Глава 30

Глава 30

Стоило пересечь порог своей комнаты, усталость навалилась металлической плитой.

Эти американские горки давались мне тяжело.

Ситуация все больше выходила из-под контроля.

Нет, я не переоценила Карима. Я переоценила себя- свою выдержку, стойкость, умение предугадать следующий ход противника, а противников было столько, что голова кружилась…

На душе было пусто и горько.

В голову навязчиво лезли мысли, о которых мне не стоило думать…

- Сколько женщин ты действительно любил, Карим?

-Одну…

Он говорил правду.

В его сердце давно уже нет места другой.

Это про Сибиль?

Это она заняла все пространство там, в груди?

Или же…

Или же что-то еще испепелило Карима намного раньше появления этой роковой красавицы, которая действительно смотрела на него, как на Бога…

Потому что Он и был для нее Богом. Он спас ее, вытащил из тьмы. В ее концепции мира я- всего лишь песчинка на пути чего-то важного и великого между ними.

И нет, она играла. Сейчас я отчетливо понимала, что вся эта ее свобода, жесткость, роль амазонки- лишь крючки, которыми она пыталась его зацепить, которыми привязывала к себе, создавая ощущение новизны и уникальности…

Сибиль хотела быть просто женщиной рядом с Каримом. Потому мое появление ее так уязвляло.

Жаль только, что Он не был обычным мужчиной.

За своими думками я н сразу заметила, как распахнулась дверь.

Обернулась на него, застыв на месте- руки закинуты за плечи, пытаюсь расстегнуть молнию на узком платье.

Он подходит бесшумно и помогает.

Задерживает руки на моих голых плечах.

Наклоняется. Касается дыханием…

- Зачем это всё, Карим?- спрашиваю сипло, смотря на нашу пару в отражении зеркала.

Удачно встали, что уж…

Наверное, со стороны мы смотримся очень красиво…

Тьма и свет.

Огонь и… черный камень…

Наши взгляды встречаются там, в кривом преломлении реальности… В проекции истины…

- Мы ведь оба прекрасно понимаем, что если бы ты не захотел, мы бы не оказались сегодня там… Не были на этой игре… И эти вопросы…- слова вязнут у меня во рту,- ты знал, что она будет спрашивать…

- Я знаю Сибиль… И да, Инна, я знал…- разворачивает меня на себя,- умная девочка…

Смотрит, смотрит… Вглядывается в меня, рассматривает, изучает…

Убирает волосы с лица.

Гладит по скулам…

- Я знаю, что ты собралась делать с третьим испытанием, Инна,- его голос становится глухим, вязнет в липком воздухе напряжения вокруг нас,- иерогамия… Древняя традиция Бабилонян… Хотя бы раз в жизни каждая из вас должна отдаться первому встречному в кульминационный день Акиту… Ты хочешь испытать меня. В этом твой план… Ты хочешь воспользоваться правом своего народа и поставить меня перед фактом- к тебе прикоснется другой. Другой тебя возьмет…

- Такова традиция… Ты сказал «да» на все три испытания. Теперь твой отказ будет означать только одно- ты скажешь «нет» два раза- и я и мой народ будем свободны…

Когда я говорю, мой голос дрожит…

- Этой игрой я хотел показать тебе, что ты не готова зайти так далеко, куда сама