Прощай, неразделённая любовь - Марина Галс

Продавщица с идеальным макияжем и смелой ассиметричной стрижкой бросила на меня оценивающий взгляд. Её глаза, натренированные как сканер, скользнули по моей фигуре, задерживаясь на деталях: кроссовки, джинсы, белая рубашка. Всё говорило о повседневности, но, видимо, что-то во мне выдавало жажду перемен.

Губы продавщицы растянулись в дежурной улыбке.

— Вам помочь с выбором? — спросила она с такой профессиональной уверенностью, будто уже держала в голове десяток вариантов, идеально подходящих именно мне.

Я почувствовала, как на лице появляется глупое, счастливое выражение. Как у влюблённой женщины, которую обуревает предвкушение скорой близости с её мужчиной. В такие моменты всегда кажется, что продавцы видят тебя насквозь. Будто по одному взгляду могут определить и бюджет, и вкусы, и даже скрытые желания.

— Я ищу что-нибудь этакое… — ответила я, разводя руками в неопределённом жесте. — Особенное. Что-то, что запомнится.

Она кивнула, будто действительно прочитала мои мысли, и плавным движением провела рукой по ряду вешалок, где висели вещи, явно созданные не для серых будней. Ткани переливались, струились, играли фактурами. Здесь было из чего выбирать.

— Тогда вам сюда, — сказала продавец, слегка наклоняясь ко мне. — Это новые поступления. Для тех девушек, которые не боятся быть заметными. — Она опять широко улыбнулась, на этот раз чуть лукавее, и добавила: — Здесь как раз то, что нужно, чтобы произвести впечатление. И не просто произвести, а оставить незабываемый след.

Я медленно прошлась вдоль ряда, проводя пальцами по плечикам, ощущая подушечками лёгкий шорох шёлка, плотность хлопка, прохладу льна. И вдруг мой взгляд зацепился за тонкую блузу-рубашку мятного оттенка. Она была одновременно и сдержанной, и игривой: слегка прозрачная, но не вызывающе, мягкая, струящаяся при малейшем движении. С намёком, но не слишком откровенная.

— Можно примерить? — спросила я, уже представляя, как эта блузка будет смотреться при вечернем свете, как подчеркнёт мою фигуру, как красиво ляжет на грудь.

— Конечно! — охотно ответила девушка, снимая блузку с вешалки с бережной аккуратностью. — Вам будет к лицу эта модель.

Примерочная оказалась небольшим закутком, но с внушительным трёхстворчатым зеркалом, которое отражало меня под разными углами. Я задёрнула шторку, ощутив лёгкий шелест ткани, и на секунду замерла, глядя на своё отражение в повседневной одежде. Качественной, удобной, но такой обыденной.

Сбросив с себя вещи, я вдруг осознала, как давно не покупала ничего, что выходило бы за рамки необходимого. Когда в последний раз я выбирала что-то просто потому, что это красиво? Потому, что это вызывает волнение внутри?

Осторожно, почти с благоговением, я надела блузку. Тонкая ткань приятно коснулась кожи, словно говоря: «Вот видишь, ты этого заслуживаешь!» По телу даже пробежала лёгкая дрожь, не от холода, а от внезапного волнения.

Я повернулась перед зеркалом, ловя своё отражение со всех сторон, вглядываясь в мельчайшие детали.

«Неплохо! — подумала я. — Очень даже неплохо!»

Но для цельного образа одной блузки было, конечно, недостаточно.

— Примерьте с этой юбкой, — словно угадав мои мысли, продавец просунула сбоку шторки руку с облегающей юбкой прямого кроя.

Я надела её и замерла на месте. Юбка села идеально, будто была сшита специально для меня. Она выгодно подчеркнула талию и линию бёдер, но, при этом совершенно не стесняла движений, позволяя чувствовать себя одновременно соблазнительной и свободной. Вместе с блузкой это выглядело классно. Не просто красиво — гармонично. Стильно, элегантно, и совсем не скучно.

— Беру, — уже во второй раз за последний час произнесла я, выходя из примерочной.

Девушка одобрительно кивнула:

— Отличный выбор. В этом вы будете неотразимы, — сказала она, аккуратно складывая мои покупки в пакет.

Я довольно рассмеялась, уже заранее представляя реакцию Соколова. В голове пронеслись картинки: его удивлённо-восхищённый взгляд, лёгкая ухмылка, которая появляется у него, когда что-то действительно цепляет.

— Надеюсь, моему парню понравится, — произнесла я, стараясь говорить спокойно, но в голосе всё равно прозвучало смутное ожидание, смешанное с волнением.

— Даже не сомневайтесь, — заверила меня продавец, улыбаясь так, будто разделяла мою радость. — Приходите ещё! Не забывайте время от времени себя баловать!

Глава 32

Уже хорошо знакомая студия стилиста встретила меня тёплым светом дневных ламп. Их мягкое сияние отражалось в больших зеркалах, обрамлённых в чёрные рамы, создавая ощущение уюта и спокойствия.

На подоконнике тихо потрескивал диффузор, выпуская тонкие струйки пара, которые медленно растворялись в воздухе, оставляя после себя ненавязчивый аромат лаванды, лёгкий и расслабляющий.

Я окинула взглядом интерьер — всё было так же, как и в прошлый раз. Всё те же стены, украшенные чёрно-белыми портретами красивых женщин, их загадочные улыбки, удобные кресла с бархатной обивкой. На рабочем столике были аккуратно разложены кисти, расчёски и флаконы. Здесь царила гармония, и от этого на душе становилось приятно.

Феликс, как и в первую нашу встречу, приветствовал меня улыбкой, но в его глазах, помимо дружелюбия, читалась профессиональная оценка. Он медленно обошёл меня, слегка склонив голову, изучая состояние волос с той внимательностью, с какой ювелир рассматривает драгоценный камень.

— Ну-ка, ну-ка, — пробормотал он себе под нос, аккуратно взяв прядь между пальцев и пропустив её сквозь них.

Я затаила дыхание, невольно напрягшись. Несмотря на то, что я полностью доверяла его мастерству, во мне появилось лёгкое беспокойство: а вдруг он обнаружит что-то неидеальное? Вдруг скажет, что волосы пересушены, сильно секутся, и всё нужно срочно исправлять?

Но Феликс лишь одобрительно кивнул, и в его глазах промелькнуло удовлетворение той работой, которую он проделал с моими волосами несколько дней назад.

— Состояние отличное, — произнёс он с лёгкой гордостью, и у меня сразу полегчало на душе. — Окрашивать пока не нужно. Только выпрямим и добавим немного сияния. Ты же знаешь, я не люблю портить хорошее.

Работа пошла на удивление быстро: Феликс ловко орудовал утюжком, и каждая прядь под его пальцами будто оживала, становясь гладкой и послушной, как шёлковая лента. Я наблюдала за его движениями в зеркале и ловила себя на мысли, что есть что-то гипнотическое в этом ритме: лёгкий взмах, едва уловимое натяжение, мягкое шипение пара. Он работал почти на автомате, потому что отлично знал каждую тонкость, каждый нюанс. Это было мастерство, отточенное годами, и я доверяла ему на все сто процентов.

— Вот видишь, — сказал он, отводя очередную прядь в сторону, — когда волосы здоровые, их даже выпрямлять одно удовольствие. Они