После развода. Хочу тебя вернуть - Панна Мэра

Да, это удорожит смету, но зато обеспечит безопасность.

Я сжимаю кулаки под столом так, что ногти впиваются в ладони. Она вообще понимает, о чём говорит? «Испытания», «удорожит»... Да это десятки миллионов! Кто их даст? Кто за это заплатит?

‍– Ты в своём уме? – вырывается у меня. Я даже не стараюсь говорить тише. – У меня и так бюджет трещит по швам, а ты предлагаешь его раздуть до небес? Ты хоть понимаешь, о каких цифрах речь? Или думаешь, это просто слова для красоты?

Она даже не моргает. Смотрит на меня спокойно, будто я ребёнок, который капризничает. Эта её выдержка бесит ещё больше, чем слова.

И тут Драгунский. Спокойный, как скала. Нагло проводит ладонью по ее спине, словно подчеркивая: она его человек.

Его специалист.

А может уже и не только специалист?

– На самом деле это разумная мысль, – произносит он своим ровным, уверенным голосом.

– Заказчики вложили огромные деньги, они хотят быть уверены, что музей не рухнет. Что фундамент стоит этих вложений. Испытания дадут им спокойствие.

Едва не взрываюсь. Он повторяет её слова, словно это гениальное открытие. ЕЁ слова! Той самой Нади, которую я сам не раз называл «подсобной рабочей». А теперь выходит, что она эксперт, а я… тогда кто? Неудачник архитектор, просчитавшийся по всем фронтам?!

Я чувствую, как у меня пульсирует в висках. Они о чем-то увлеченно переговариваются, пока официант уносит тарелки с едой, которой я даже не притронулся, а я сижу. Сижу молча и наблюдая за этой унизительной картиной, ощущая, как впервые за долгие годы почва уходит из-под моих ног.

Глава 40

Надя

Я стараюсь держать лицо. Сидеть ровно, не показывать, как меня всю трясёт.

Передо мной Ильдар и от того, что он так близко, я слышу каждое его нервное дыхание, у меня будто затягивается горло. Он пришёл один. Без Алеси. Значит, скорее всего, она осталась с ребёнком.

Забавно… Совсем недавно я сама таскала на себе быт и его капризы, пока он работал, а теперь он важный архитектор, а рядом с ним «новая жена с малышом». И всё равно сидит здесь, в ресторане, мрачный, словно жизнь отняла у него самое дорогое.

Я краем глаза наблюдаю за ним, пока он вчитывается в смету. Он похудел. Лицо осунулось, под глазами тени. Это уже не тот «лев», каким он всегда хотел казаться. И всё равно… он умеет давить.

Даже когда молчит.

Разговор течёт сухо и жёстко.

– Испытания не нужны, – Ильдар упрямо гнёт своё. – Всё и так рассчитано. Мы просто тратим время.

– А я считаю, что нужны, – спокойно парирует Драгунский. – Это вопрос доверия инвесторов. Я не хочу, чтобы репутация моей проектной организации оказалась под вопросом из-за просчётов.

Я сижу, будто между двумя каменными стенами. Их голоса сталкиваются над столом, и от этого звона хочется встать и уйти. Я не хочу быть втянутой. Я хочу, чтобы ужин закончился, чтобы воздух перестал быть таким густым от напряжения. Но я вижу, что они оба ждут. Оба смотрят на меня, словно ожидая, что решающее слово будет за мной.

–Как я уже сказала, – говорю я, стараясь, чтобы голос не дрогнул, – я считаю, что одними расчётами здесь не обойтись. Проект слишком масштабный и рисковый. И я думаю, заказчики не подпишут окончательное соглашение, пока не будут уверены, что фундамент выдержит. Дополнительные испытания необходимы.

Тишина. Ильдар застывает, будто я ударила его ножом. В его взгляде не просто злость. Там уязвлённое самолюбие. Он не верит, что именно я, его бывшая жена, решаю сейчас судьбу его работы.

Драгунский чуть кивает.

– Тогда вопрос решён, – спокойно подытоживает он, словно всё само собой разумеется.

Я мгновенно ощущаю, что в ресторане вдруг становится тесно. Воздух густеет от напряжения, и каждый мой шаг будто слышен громче обычного.

Мы с Драгунским поднимаемся, он помогает мне надеть пальто. Лёгкое движение, но такое внимательное, почти личное. Я на секунду замираю, понимая, как это всё выглядит со стороны Ильдара. Как будто я… Рядом с другим мужчиной. И этот мужчина заботится обо мне.

Краем глаза вижу, как Ильдар смотрит. Его взгляд тяжёлый, прожигающий. Он молчит, но я знаю, что внутри у него бушует ярость.

И вдруг он всё-таки срывается:

– Я плачу вам деньги за консультацию, а не за то, чтобы вы меня обдирали, – его голос звучит хрипло. – Я могу пойти в любую другую фирму. И мне сделают всё быстрее и дешевле.

Я уже готова ответить, но Драгунский оборачивается и спокойно, почти лениво, произносит:

– Но ты же пришёл к нам. Значит, мы лучшие.

Простая фраза, но звучит она так уверенно, что Ильдар будто обмякает в кресле. Он не находит, что сказать, только зло сжимает губы.

Драгунский поворачивается ко мне, как будто ничего не случилось, словно это был пустой эпизод:

– Подвезти тебя?

Он говорит это так буднично, но с лёгкой теплотой, что я на миг теряю равновесие внутри.

Тотчас за спиной Драгунского вырастает Ильдар. Его взгляд острый, колючий. Такой, от которого хочется ускорить шаг и уйти как можно скорее.

– Я её подвезу, – бросает он.

Я оборачиваюсь, и тут же чувствую, как напрягается воздух между нами. Драгунский стоит рядом, чуть прищурившись, словно наблюдает за игрой, в которой сам держит козырь. Его голос звучит мягко, но с явным намёком:

– Или я? Всё равно нам по пути.

И вот уже оба смотрят на меня. Один прямо, другой сдержанно, но не менее выжидающе.

Я вдруг ощущаю, что мне нечем дышать. Сердце колотится, в голове каша. Я не понимаю, что это за абсурд: два влиятельных мужчины, решают, кто меня повезёт, словно я не человек, а вещь.

– Спасибо, – выдавливаю я, пытаясь улыбнуться. – Но я лучше сама вызову такси. Так будет проще.

И, не дожидаясь их реакции, быстро шагаю к выходу.

Каблуки стучат по мраморному полу, руки дрожат так, что я едва удерживаю телефон. Я чувствую, как взгляды обоих прожигают мне спину, но главное сейчас уйти.

Уйти, пока я сама не запуталась в том, что происходит, и не потеряла равновесие.

Машина подъезжает быстро. Я плюхаюсь на заднее сиденье такси, сжимаю ремень сумки в руках и заставляю себя дышать ровно. Водитель что-то спрашивает про адрес.

Я киваю, отвечаю