Мама для Тигрёнка - Елена Валерьевна Соловьева

Он подмигнул сыну, попрощался со мной и умчался на встречу.

А я вспомнила его слова сразу, как только вошла в кабинет педиатра. Он одарил Дамира продолжительным задумчивым взглядом, а потом покачал головой.

Неужели Тигран поспешил с выводами? С его сыном что-то не так?..

Я не села, а буквально упала в кресло, устроив Дамира у себя на руках.

— Вообще-то это нужно говорить официальному опекуну… — начал вою речь доктор, — но…

Он запнулся, а я вся похолодела от страха. В то же время почувствовала, как на лбу выступила испарина. Прижала крепче Дамира в отчаянной попытке защитить его от всего света. А особенно от того, что собирался казать педиатр.

Глава 37

Катерина

— Вы только не волнуйтесь, Катерина Александровна, — попросил врач, заметив мое состояние. — Ничего страшного не произошло. Просто анализы… Дамира стоит показать детскому онкологу.

И это называется ничего страшного?..

Я, кажется, перестала дышать.

Педиатр тем временем разъяснял мне какие-то термины, пугал возможными диагнозами и сразу же утешал тем, что почти все поправимо. Главное, вовремя поставить верный диагноз и начать лечение.

— Вы подозреваете у Дамира злокачественное образование? — спросила я. Шепотом от страха.

Сам мальчик не понимал слов врача, но уловил общую атмосферу или мою нарастающую панику. Обычно спокойный, Дамир сначала принялся хныкать и ерзать у меня на коленях, а после и вовсе зашелся плачем. Потребовалось больше двадцати минут и бутылочка со смесью, чтобы успокоить его. Врач сам предложил мне покормить ребенка, прежде чем продолжать разговор. А еще выдал успокоительное — не Дамиру, а мне.

— Спокойствие мамы ― залог спокойствия ребенка, — мудро рассудил он.

— Но я вовсе не…

— Я знаю, Катерина Александровна, ― согласился врач, но тут же возразил: — Вот только Дамир считает иначе. И ему виднее. Поверьте, я видел много нянь, порой дети привязываются к ним сильнее, чем к родным матерям. Это как раз ваш случай. Если хотите, чтобы Дамир успокоился, успокойтесь сами. Мыслите позитивно.

— Прости, Дамир, — попросила я, поглаживая узкую детскую спинку. — Не хотела тебя напугать. Сейчас-сейчас, я возьму себя в руки.

Не так-то просто оказалось выполнить данное обещание. Пришлось собрать всю волю в кулак и не позволить трагичным мыслям завладеть мной целиком и полностью. Врач ведь сказал, что не ставит окончательного диагноза. Анализы могут быть ошибочными — такое нечасто, но бывает. Надо верить в лучшее.

— Я дам вам направление к Осинкину. Андрей Иванович опытный врач, ему можно доверять. Завтра утром он ждет Дамира у себя в кабинете. Не волнуйтесь, сохраняйте спокойствие.

Легко сказать…

Понимаю, педиатр видел всякое, но мне сейчас было невыносимо больно, лучше бы у меня самой обнаружили неполадки, но не у Дамира. Малышу и так пришлось в жизни несладко, но только все наладилось…

К собственному ужасу, я то и дело вспоминала слова отца. Пред его уходом я стала свидетельницей некрасивой сцены, настоящей трагедии. Отец не захотел признать Костеньку, да к тому же обвинил маму в том, что мальчик родился больным. Орал на нее, не сдерживаясь в словах и эмоциях. Говорил, будто она сразу знала об отклонениях Кости, но не стала прерывать беременность. Якобы ребенком пыталась удержать его в семье. А мама плакала и оправдывалась, как будто и вправду была виновата. Неизвестно, сколько бы то продолжалось, если я и старшие братья не рискнули вмешаться. Разумеется, мы приняли сторону мамы. За что и были обвинены чуть ли не в измене. Теперь, по прошествии лет, мне кажется, что отец и ждал именно такой нашей реакции. Искал и нашел повод отказаться от нас. Он успокоил собственную совесть тем, что это мы отказались от него, а не наоборот, и покинул семью с «чистой» совестью.

Болезнь Кости стала испытанием не только для него самого, но и для всей нашей семьи. Отец этой проверки не выдержал. Предпочел уйти в туман и вычеркнуть нас из своей жизни.

А как поступит Тигран Градов?..

Я не могла не думать об этом. Тигран уже не раз и не два доказывал свою порядочность словами и делами, и все же… Он так радовался появлению у него сына, наследника. Планировал его будущее, предрекал большой успех. Неутешительный диагноз мог перечеркнуть все планы Тиграна.

Готов ли он к такому испытанию?

Педиатр не стал сообщать Градову результаты анализа, возложив эту обязанность на меня. Я могла бы повременить, дождаться завтрашнего посещения Осинкина и не пугать Тиграна. Но ведь он отец Дамира. Значит, имеет полное право знать о сыне все. Даже предварительные диагнозы. А я должна быть с ним до конца честной и не утаивать ничего.

Возвратившись в квартиру, я не находила себе места. Выполняя повседневные обязанности, постоянно косилась на часы, высчитывая секунды до возвращения Градова. Подбирала слова, думала, как лучше преподнести ему новость. Лишь бы не так, как сделал то педиатр, не грубыми терминами, а гораздо мягче.

Вот только увидев Тиграна, я мгновенно растеряла всяческую решимость.

Едва успев вымыть руки и переодеться, он взял на руки Дамира, сказав, что жутко соскучился. Называл его своим Тигренком. Не забывая добавлять «сильный» и «крепкий».

Я до крови закусила губу.

— Что такое, Катюша? — Тигран не мог не заметить моего состояния. Казалось, еще секунда, и я грохнусь в обморок. — Ты выглядишь бледной и как будто вот-вот расплачешься. Что-то стряслось? С твоей семьей?

Я покачала головой, промокнув уголки глаз подушечками указательных пальцев.

— Нет, не с моей семьей, — произнесла едва слышно. — Это… Я должна кое-что сказать. Но не могу, Тигран… Не нахожу сил…

— Подожди, не торопись, — попросил он.

Перенес Дамира в манеж, после усадил меня на диван и вручил стакан воды. Который я жадно выпила залпом. Меня одолела дикая жажда, наверное, потому, что внутри бушевал ад.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Посмотри на меня, Катя, — опросил Тигран, взяв меня за руку и крепко пожав ладонь. — Доверься мне. Расскажи, что тебя так тревожит?

Глава 38

Тигран

С появлением в моей жизни Кати и Дамира привычный распорядок дня поменялся кардинально. Я по-прежнему решал чужие проблемы, брался за дела любой сложности, но… Нет, не утратил к ним интереса, просто все они отошли на второй план. Больше, чем довольство именитых клиентов, меня волновала жизнь двух людей, ставших самыми близкими. Смех сына, радость на его детском личике значили гораздо больше всех денег на свете. А одна улыбка Кати заставляла сердце биться чаще.

Вместе с ними