Антракт - Мейвис Чик

Погода по-прежнему стояла сырая — ленивая прелюдия перед возвращением в школу. Воздух тоже казался скорее влажным, чем холодным, но я не помню, чтобы раньше я так сильно зябла. Возможно, это было как-то связано с тем, что шел тридцать второй год моей жизни. Может быть, у меня начала разжижаться кровь, или добровольное пребывание в роли старой девы вызвало ускорение процесса старения. Возможно, кости стали хрупкими, нос заострился, а живительная сила гормонов начала постепенно иссякать. Может быть…

Но все это не шло ни в какое сравнение с тем беспокойством, которое мне доставило возвращение Робина Карстоуна, чья здоровая чувственность, похоже, расцвела на канадских просторах, обострив его сексуальное влечение. Я вздохнула, увидев в учительской подтянутого красавца, словно сошедшего с книжной иллюстрации, робко направляющегося в мою сторону. Быстро забылось, какой спокойной (или относительно спокойной) была жизнь в предыдущем семестре во время его отсутствия. Робин проталкивался через группу коллег, столпившихся у кофейника, и я заметила, как при его появлении несколько девичьих сердец затрепетали под шерстяными кофточками. Господи, ну почему он выбрал меня?

— Привет, — сказал Робин, усаживаясь, как обычно, рядом со мной. Мне показалось, или его бедра стали еще шире?

— Привет, — ответила я. — Как Канада?

— Замечательно. Она полностью изменила мою жизнь.

И так выразительно посмотрел на меня, что я съежилась. Нет, нет. Нет, однозначно. Я не собиралась к этому возвращаться.

Очень быстро я спросила:

— А как твоя девушка? Барбара, верно? Думаю, она очень рада, что ты вернулся. — Я старалась дать понять, что он мне безразличен. Жестокость во благо, сейчас жестокость во благо.

— Я больше с ней не встречаюсь.

Это были плохие новости.

— Ах! — воскликнула я, как будто была его любящей тетушкой. — Встретил в Канаде кого-то лучше?

Робин залился краской, как свойственно только блондинам.

— Я, э-э, да… встретил. О, Джоан, — продолжил он пылко, — жаль, что ты так и не ответила мне.

— Я не из тех, кто пишет письма, — отрезала я. — Значит, ты хорошо провел время? И познакомился с интересными людьми?

— Именно так, — подтвердил он с чувством, — в школе и не только.

— Для этого и существуют эти поездки. Обмен мнениями на всех уровнях… и всеми способами…

«Любящая тетушка» жеманно намекала.

Он покраснел еще сильнее.

— И ты забросил Лоуренса? — Один Бог знает, зачем я спросила это.

— О нет, там я увлекся им еще сильнее. Факультет литературы в университете праздновал сто лет со дня его рождения. Я посетил массу лекций и всяких мероприятий. Даже не знаю, как отблагодарить тебя за то, что ты открыла мне этого автора. Я прочитал все, что смог найти. — Сильные эмоции в глазах — какая удача! — и взгляд стал отсутствующим.

— Надеюсь, ты читал не только Лоуренса? — Сама мысль об этом привела меня в смятение. — У него довольно ограниченный взгляд на мир.

— Напротив, — горячо и с пафосом возразил Робин, спустившись с небес на землю, — он описывал все без прикрас, как об абстрактных понятиях рассуждал о Природе, Религии, Мужчинах, Женщинах.

— Он был пустословом и морализатором почти во всем.

— Нет, это не так.

— Не согласна.

— Он был провидцем…

Я начала узнавать педагогическую манеру, характерную для преподавателей по другую сторону Атлантики: скажите «Д», и мы выразим смысл природы: «Д!»; скажите «Г», и поклонимся религии: «Г!»; скажите «Л» для любви между мужчинами и женщинами: «Л!»

Д.Г.Л.! — ЛОУРЕНС!

— В чем же?

— В своих передовых взглядах.

— На что?

— На все. Например, на любовь.

— «Пророк сексуальности»? Ты имеешь в виду такую любовь?

— Ну да. Даже по сравнению с нашими современными взглядами он на многие годы опередил свое время.

— Не думаю, что все героини из его книг согласились бы с этим.

Каким-то образом Карстоуну удалось задеть меня за живое. Он что-то пробормотал и снова покраснел.

— Что? — раздраженно спросила я.

— Я говорил… Он очень откровенно описывал моменты, которые другие люди видели как — гм-м — извращения. Считал это частью природы.

— Что, например? Совокупление с козами? — Поскольку Пимми маячила неподалеку, навострив уши, я не стала продолжать.

— Нет, — сказал Робин. — Конечно, нет. Но он относился к сексу как к выражению любви любым возможным способом: мужчины могли любить мужчин, женщины могли любить женщин…