Внутри неё тьма - Ольга Сергеевна Кобцева

Он приподнял подбородок девушки. Заставил Раду смотреть на него, пока сам изучал, что таилось на глубине её взгляда. А потом слился с ней в поцелуе. Девушка прикрыла глаза, во тьме все ощущения заострились. Он касался лёгкими, почти невесомыми движениями губ и не требовал большего. Но Рада всё равно положила руку ему на грудь, не позволяя приблизиться и овладеть её чувствами сильнее.

Руслан первым завершил поцелуй. Потом вдохнул цветочный запах её волос и отстранился. Упавшие обратно пряди защекотали лицо, ей пришлось на этот раз самой убрать их. Супруги повернулись к гостям. В тишине, взявшись за руки – хоть лента больше и не связывала их, – Рада и Руслан вернулись за стол.

Остаток вечера пролетел быстро. Гости праздновали, самое интересное осталось позади, потому мало кто заметил, как невеста покинула двор. Служанки сопроводили девушку в её опочивальню, где уже подготовили мягкую перину и поставили сундук с её вещами. По дороге служанки с многозначительными улыбками указали на соседнюю дверь:

– Опочивальня Руслана.

Рада молча кивнула. Вряд ли ей понадобится посещать его опочивальню, как и ему – заглядывать к ней. Их женитьба не означает, что они будут делить ложе. По крайней мере, девушка на это надеялась. Она опасливо закусила губу, мельком снова взглянув на вход к Руслану.

– А вот ваша опочивальня. – Служанки распахнули тяжёлую резную дверь.

Рада заглянула внутрь. Сначала её взгляд натолкнулся на тьму, но служанки быстро зажгли свечи и стали показывать хозяйке, что и где находится. Обещали завтра также провести её по дому, чтобы она не терялась в громадной усадьбе. Девушка остановилась посреди опочивальни, рассматривая всё вокруг. Комната была небольшой, вмещала резную кровать с высокой периной, несколько сундуков и напольное зеркало. Окно выходило в сад. Там, в отличие от двора, где собрались гости, сейчас стояла тишина. Занавеси закрывали не только раму, но и полстены, да и доходили до пола. Рада с грустной улыбкой вспомнила куцые тряпицы на окнах в избе Ягини.

Служанки настояли на том, чтобы помочь ей раздеться, а после унесли одёжу в стирку. Девушка снова улыбнулась: до сего дня она долго носила одну-единственную рубаху, пока та не запачкается. Едва девки вышли, она зашторила окно и обернулась к зеркалу. Рада приблизилась к нему с зажмуренными глазами, боясь увидеть то, что оно покажет. Впервые она могла посмотреть на себя не через крохотное Кощеево зеркальце, а через большое. Увидеть себя полностью. Целиком познать тьму, обителью которой стала. Рада раскрыла глаза. Хотела снова зажмуриться, но пересилила этот порыв: от себя не убежишь. Хотя была ли она собой? Девушка прислонила пальцы к зеркалу. Отражение повторило за ней, выставив вперёд чёрную, будто обугленную руку. Белая рубаха с вышивкой висела на той, как на скелете. От шеи до ног её отражение пугало истинной тьмой – холодной и бессердечной. Рада не решилась взглянуть в глаза отражению. Она попыталась поднять взгляд, но остановилась на подбородке тёмной сущности и со стоном убрала руку от рамы, будто она чересчур нагрелась от прикосновения. Она решила, что завтра попросит служанок занавесить зеркало.

Девушка задула свечи и забралась на перину. Со стоном – теперь уже удовольствия – провалилась в неё, будто под воду. Так мягко ей никогда не лежалось. Рада натянула одеяло и закрыла глаза. В опочивальне пахло древесиной, как в избе Ягини, и в то же время цветами: прикрышем, оставленным на пороге дома и её комнаты, а также иван-чаем и ромашками, которые заботливые служанки поставили в вазе возле окна. Знакомые полевые запахи расслабляли девушку, помогали ей представить, что она до сих пор в тёткиной избе, засыпает под её добродушное ворчание. О том, чтобы заснуть в материнских объятиях, Рада давно уже и не мечтала.

Всё из-за Белолебедя.

Но она проникла в его дом, и пора было продумывать месть. Пора отпустить на волю тёмную сущность, что даровала ей Морана – пусть тьма вершит правосудие. Самой марать руки было боязно и противно. Пусть она воровка, но не убийца. Не как Белолебедь.

Пока Рада убаюкивала себя мыслями о мести, за закрытыми дверями послышались шаги. Девушка не сразу обратила на них внимания. Служанки то и дело сновали по коридорам усадьбы, но эти шаги – медленные и тяжёлые – раздались слишком близко. Рада приоткрыла глаза и посмотрела на щель под дверью, откуда лился коридорный свет. Незваный гость приближался, и вскоре его тень закрыла свет. Он остановился у входа в опочивальню девушки. Дёрнулась ручка, скрипнули дверные петли.

Рада подавила в себе желание с головой накрыться одеялом и привстала в кровати. Дверь открылась. На пороге появился тот, кого она ждала и в то же время не ждала увидеть.

– Зачем ты пришёл? – с вызовом спросила его девушка, окинув злобным взглядом.

Спокойный голос с нотками самодовольства вызвал в ней ещё больше презрения:

– Взять своё.

Рада тяжело дышала. Кто-то потянул её за руку, а после заслонил собой, придерживая, чтобы она не упала. Рукав рубахи оказался разорван, и ветер хлестнул её по голой руке, приподняв всклокоченные волосы. После падения в глазах стояла темнота, и девушке пришлось помотать головой, чтобы прийти в себя. Звуки слышались, будто с другой стороны реки – такие далёкие и туманные. Но вскоре Рада с удивлением различила знакомый голос.

– Не тронь! – Кощей говорил громко, грозно, совсем не как миролюбивый старик, каким обычно представлялся.

Девушка стояла за ним, как в тени крепкого дуба. Хоть мелкая дрожь ещё и била её, Рада чувствовала себя под защитой. Она решила выглянуть из-за плеча старика и увидела Морока, который тяжело и злобно дышал, сверкая ядовито-светлыми глазами.

– Не влезай, Чернобог. Её тьма – моя! – проскрипел Морок.

Рада вскинула взгляд на старика. Чернобог? Она всегда чуяла, что Кощей не так прост, но никогда он не показывал своих сил и не рассказывал о себе. Он предпочитал вести себя как добрый дедушка, ставя заслон на свою тайную сущность. Но теперь девушка видела его настоящего.