Жестокие намерения - Лилит Винсент

Мы не видели ни одной машины уже двадцать минут, когда я припарковался у пустынной смотровой площадки. Под нами раскинулся город, и лицо Мии озарилось восторгом.

— Я никогда не был здесь раньше. Я даже не знал, что с этих холмов открывается такой хороший вид.

Мы сидим на капоте моей машины, смотрим, как садится солнце, и потягиваем пиво из бутылок, подобранных по пути.

Я сдираю этикетку с пивной бутылки, скручиваю ее в пальцах и выбрасываю в пустоту. — Думаю, я скоро умру, Бэмби.

Она останавливается с бутылкой на полпути к губам. — Что? Не говори так.

— Именно так бывает с мужчинами Розетти. — Я сжимаю челюсти, глядя на заходящее солнце. — Сегодня мы прошли все их могилы.

Такое ощущение, что они выстроились и ждут меня.

— Я продолжаю путаться. Раньше это никогда не имело для меня значения, но на этот раз у меня действительно может быть что-то хорошее в моих руках. Что-то, из-за чего мне не хочется идти.

Я смотрю на Мию, ее лицо сияет золотым солнечным светом. Она — единственное, что заставляет меня хотеть быть лучше, и чем упорнее я буду за ней гоняться, тем больше шансов, что я окажусь на глубине шести футов.

— Я не должен быть здесь с тобой. Я должен стараться изо всех сил, чтобы все получилось с твоей мамой. Это самый быстрый путь к тому, чего я хотел.

— Но.? — она спрашивает.

— Но я не могу перестать думать о тебе. Какая ужасная техника соблазнения. Честность не сексуальна.

Или, может быть, это так, потому что Миа наклоняется, поднимает свое лицо к моему и целует меня. Медленный поцелуй, наполненный страстью невысказанных слов.

Я думаю, ты мне нужна.

Что, если ты мой человек?

Я уже наполовину влюблен в тебя.

Пивная бутылка выскальзывает из моих пальцев и с грохотом падает на гравий. Продолжая целовать ее, я встаю и поворачиваюсь к ней лицом, обеими руками сжимая ее челюсть.

Я целую ее так, будто меня вот-вот оторвут от нее навсегда.

Вокруг никого. Здесь только я и она, и я натягиваю ей топ через голову. На ней нет лифчика, и ее соски напрягаются на прохладном воздухе. Обвивая рукой ее талию, я опускаю рот и втягиваю в рот один из ее сосков. Она вскрикивает и запускает пальцы в мои волосы, держась за меня.

Она нужна мне. Я так нуждаюсь в ней.

Миа помогает мне снять с нее штаны. Ее тело восхитительно в свете заходящего солнца, и я напиваюсь досыта, глядя на нее. Ее теплая кожа окрасилась в золотой цвет. Как ее длинные кудрявые волосы развеваются на ветру. Весь город раскинулся под нами. Они не могут нас видеть, но приятно хоть раз не прятаться.

Я стягиваю футболку, и она упирается ладонями мне в грудь, пока я расстегиваю джинсы и стягиваю их вниз. Я хватаюсь за нее. Я проникаю в нее языком.

Бэмби на капоте моей машины смотрит на меня, раздвинув ноги, и бросает на меня эти трахающие меня глаза.

— Я так сильно тебя хочу. Можно тебя, Бэмби?

Миа кивает. — Пожалуйста. Лаз…

Мое имя так хорошо звучит в ее устах. Я хочу, чтобы она говорила это, когда кончает. Я так хочу быть внутри нее, а она такая влажная, распростертая передо мной. Самое милое приглашение, которое я когда-либо видел. Я беру свой член в руку и направляю его к ее входу, покрывая себя ее скользкой влагой.

— Лаз, помнишь, я говорила тебе…

Она говорит в то же самое время, когда я толкаю ее.

Блядь наконец .

Мой член погружается в ее милую маленькую киску, и я получаю возможность выбивать из нее живые дневные светила, как я представлял уже сотни раз.

Мне требуется мгновение, чтобы понять, что Мия взвизгнула от боли, а ее лицо скривилось.

Вот дерьмо. Это было слишком много сразу. Я груб с ней.

— Мне очень жаль, Бэмби. Я увлекся. Я согрею тебя пальцами, я просто…

Вытягиваясь из нее, я замираю. — Какого черта?

На моем члене кровь.

Может, у нее месячные, а она не заметила?

Зловещее чувство, становящееся во мне все сильнее и сильнее, говорит мне, что у нее не месячные.

— Я девственница.

— Ты что ? — Ужас охватывает меня. Но она не может быть девственницей, когда так сосет мне и танцует у меня на коленях. — Миа, какого хрена . Почему ты мне не сказала?

Она таращится на меня. — Я говорила тебе. В тот день, когда ты избил Калеба и его брата.

Я мысленно перебираю наши разговоры, в которых даже упоминается секс, и ничего не понимаю. В тот день, когда я избил этих идиотов, я сделал ей предложение в ванной, и она мне отказала. Она никогда не говорила, я девственница, Лаз .

Она соскальзывает с капота моей машины и задирает нижнее белье на ноги. — Не могу поверить, что ты не помнишь.

Я подтягиваю джинсы и застегиваю их. — Слово девственница никогда не слетало с твоих губ. Что ты вообще мне сказала?

Миа собирает свою одежду, унижение и гнев запечатлелись на ее лице. Или это боль? Господи, черт возьми, я только что проткнул девственницу, как будто она была опытной сексуальной кошкой. Я еле разогрел ее сначала.

— Ты хотел трахнуться в ванной, а я ответила: — Какой заманчивый первый раз .

Первый раз.

Первый раз когда-либо .

Я запускаю руки в волосы, постанывая и жалея, что не могу перемотать последние пять минут назад.

— Блядь. Я думал, ты имеешь в виду первый раз со мной.

Ничто в Мии никогда не кричало мне о девственности. Я никогда не был с ней, но разве девственницы не должны быть дрожащими фиалками? Каждый раз, когда она целовала меня, я чувствовал ее желание. Она танцевала у меня на коленях, как женщина, которая знает толк в мужчинах. Ее минеты высшие.

Или это было мое собственное предположение, потому что прижимать ее к земле и возиться с ней было слишком весело? Быть мудаком по отношению к ней было восхитительной местью против жены, которую я не хотел.

Она натягивает на себя одежду, и когда я пытаюсь прикоснуться к ней, она сердито отталкивает меня. — Даже если ты не понял, я только что пыталась тебе сказать, но ты не стал меня слушать.

Ее голос звучал так, будто она была возбуждена,