Чужая невеста для звездного странника - Наталия Журавликова

Дальше образы прожитых ранее жизней смешались в причудливую мозаику. Но везде был Кукулькан. Пирамида “вживую”, либо ее изображение. На рекламных проспектах, в энциклопедиях или еще где-то.

— Три… Два… Один… Открывай глаза, Исабель.

Шенсон вывел меня из медикаментозного сна.

Интересно, сколько времени прошло?

— Проморгайся хорошенько, девочка, и можешь вылезать из этой норы, — разрешил академик.

Мои глаза привыкли к освещению, я смогла двигать руками и ногами, а затем покинула капсулу сканера.

— Есть хотя бы предварительный результат? — спросила я, жадно глядя на монитор, стоящий перед Шенсоном.

— Очень предварительный. Но мне по существу все понятно. Нам нужно позвать твоего отца, Исабель.

Академик посмотрел на меня, и в его глазах мелькнуло сочувствие.

Глава 38

До прихода папы Шенсон развлекал нас с доктором Памер байками о своих последних экспериментах.

— Вы знали, Этна, что использование новейших технологий отражается на клеточном уровне живых существ? — оживленно спрашивал он у моего лечащего врача.

— Слышала, конечно. Мой профессор верил, что излучения от приборов способны менять состав крови, — осторожно отвечала доктор, ставя перед нами крохотные чашечки с кофе.

— Я же хвастался, что у нас есть несколько бортов со сверхмощными движками, Исабель? — Куцер смотрел на меня, как ни в чем ни бывало. Это профессиональное. Жизнь, смерть, болезнь…

Кивнула ему в ответ.

— Так вот, с ними мы и проводим исследования. Двигатели становятся все мощнее, пространство искривляется все затейливее. А что происходит с экипажем в это время, не до конца еще понятно. И когда выясним, можно будет подумать о массовых пассажирских перевозках на таких кораблях.

В дверь диагностического отсека коротко постучали, и тут же вошел моей отец. Чувства наглухо заперты за суровым выражением лица, но глаза блестят. Лихорадочно и встревоженно.

— Приветствую, Куцер.

— Присаживайся, Эштон. Доктор Этна и тебе сделает кофе. У нее это получается без роботов и куда вкуснее.

Памер кивнула и направилась к кофеварке, стоявшей в дальнем углу помещения. Прибор был таким же сияющим и безупречно чистым, как и все остальное здесь.

— Исабель может остаться? — спросил отец.

— Ее ведь это касается в первую очередь, адмирал, — напомнил Шенсон, — и она уже достаточно большая, чтобы принять информацию.

Папа вопросительно на меня посмотрел.

— Я никуда не уйду. Мне нужно знать, чего ожидать.

Он вздохнул, но спорить не стал. Его бы воля, я б до последнего дня жила в счастливом неведении, сколько мне отмерено космических секунд.

— Итак… — академик Шенсон допил свой кофе и развернул экран монитора в нашу сторону.  — Ситуация у нас отвратительная, сразу скажу. Выражаясь обывательским языком, черепная коробка Исабель заполнилась до отказа. Волокнам больше некуда расти. Они достигли предела и начали отмирать. Этим объясняются головокружения и прочие недомогания. В поисках местечка, куда еще прорасти, волокна направились и в соседнее полушарие. И там теперь тоже очень тесно.

— И что же дальше? — сипло спросил отец. — Когда лишние волокна отомрут, остальные как-то адаптируются?

Куцер вздохнул.

— Нет, друг мой. Это так не работает. Волокна это как растение. Сейчас им некуда идти в рост, питательных веществ тоже не хватает. Истощаются и сами, если так можно выразиться, корни.  У меня была надежда, что центральная, внутренняя часть, которая расположена под корой, функционирует нормально. И вариант, о котором ты только что сказал, как раз и сработает. Но нет.

Академик приблизил на экране черную точку, пока она не превратилась в кружок.

— Вот это нервный центр, из которого все распространяется. И он отказал первым. Я это сегодня понял.

— Что же это значит?

На папу страшно было смотреть. Но, возможно, на меня тоже, потому что доктор Памер отвернулась от нас обоих. Наверное, она сейчас испытывает облегчение. Не ей это все сообщать и можно переложить ответственность на старшего коллегу.

— Сердцевина уже не работает, но Иса пока этого не чувствует. У нее есть куча разветвленных волокон. И от них еще сотни тысяч корешков.

Куцер Шенсон вдохновенно водил пальцем по монитору, поочередно увеличивая различные участки моего мозга. Он словно лекцию проводил и очень увлекся своим рассказом.

— Пока они выполняют все возложенные на них задачи. Особенности разработанной мной мозговой ткани в том, что каждый, самый мелкий фрагмент хранит в себе информацию о целом. Это просто потрясающе, друзья мои. Потому что я действительно гений, а мозг Исабель — мое уникальное изобретение, которое мне пока не удалось повторить.

— Куцер, сейчас это изобретение отказывает, — напомнил папа, — доктор Этна, могу я вас попросить налить мне воды?

Доктор Памер поспешно встала и выполнила его просьбу. Было видно, что ей самой хочется себя чем-то занять.

— Исабель, может, и ты хочешь пить?

— Да, пожалуй, — поблагодарила я ее. В горле у меня пересохло.

Больше всего меня порадовала бы сейчас вода не внутрь, а снаружи. В размере морской волны.

 Плаваю я неплохо. Но в естественном водоеме ни разу в жизни не доводилось. У нас на Айтарос все уверенно идет к дефициту этого ценного ресурса, а погружаться в реки и озера запрещено законодательно. Даже навигации нет. И вода проходит множество ступеней очистки, так как тяжелых металлов в ней становится все больше. Правительство рассматривает варианты расселения на разные планеты в другие галактики. Это дешевле, чем создавать планету-донор самостоятельно.

Вот и сейчас пассажиры “Айтарос” летят, чтобы получить гражданство Аусмагала. И после нашей с Хэмилом свадьбы стартанут еще три больших корабля. Там будут те, кто не страшится многолетней дороги и может заплатить за билет на приличном круизном космическом лайнере.

А если я сорву эту свадьбу… вариант переселения, к которому эти люди готовились все время, пока мы летели, наверняка станет недосягаем.

Я успела все это обдумать, пока пила. И остальные молчали.

— Так что, Куцер, ты продолжишь? — наконец сказал папа.

Шенсон кивнул.

— Прошу извинить за неуместное самовосхваление, друзья. Сообщить мне вам осталось не так много. Как вы поняли, сердцевина искусственного мозга истощена и восстановлению не подлежит. Остальные волокна еще какое-то время будут поддерживаться в рабочем состоянии, но они не могут сами себе добывать пропитание. Запас нужной им энергии упадет до нуля