Многоточия - Наталья Способина

Ссадина на коленке присохла к брюкам и теперь больно тянула, но поза была слишком эффектной, чтобы ее менять.

— Это все у тебя в голове, Юленька. Мы с твоим отцом были рады твоему переезду и очень сильно надеялись на то, что ты найдешь занятие по душе, найдешь друзей. Не мексиканцев-нелегалов, а кого-то, кто…

— Да пошла ты! — огрызнулась Юла.

— Что?! — Лизонькина ласковая улыбка треснула, как первый лед, и лицо исказилось гримасой ненависти. Вот только отец стоял спиной к своей милой женушке и, конечно, ничего этого видеть не мог.

— Хватит! — повысил голос он. — Довольно того, что я заплатил стоимость семестра в колледже за то, чтобы тебя отпустили под залог.

— Да подавитесь вы своими деньгами и своим колледжем. Я возвращаюсь в Москву. Ясно?

Выкрикивая это, Юла ожидала, что отец скажет что-то вроде: «Я не хочу, чтобы ты уезжала. Я хочу наладить все здесь!»

— Отлично, — кивнул он и потер кулак о ладонь. Лизонька на заднем плане сыто улыбнулась. — Я говорил Ларисе, что забирать тебя сюда — провальная идея.

— Милый, мы попробовали. В конце концов, ты сделал все, что мог.

— Все, что мог? — эхом откликнулась Юла. — Все, что мог?

Она не заметила, как оказалась на ногах. По коленке, кажется, потекла кровь, но было уже плевать.

— Да ты даже ни разу не поговорил со мной за эти месяцы. Я не слышала от тебя ничего, кроме «здрасте — до свидания». И еще распоряжений, куда мне пойти и что сделать. А ты не считаешь, что это ты виноват в том, что со мной происходит? И в Москве, и здесь?

Она ожидала, что он что-то скажет, хотя бы изменится в лице, но отец по-прежнему потирал кулак о ладонь и смотрел на нее так, как смотрел бы на витрину бутика, в котором Лизонька зависла за примеркой платьев. Весь его вид говорил: тут нужно просто немного постоять, так сложились обстоятельства, а потом можно будет пойти заниматься своими делами.

— Витенька, милый, тебе нельзя волноваться.

Лизонька принялась гладить его по плечу, как будто отец был в шаге от того, чтобы начать все крушить.

— Да он не умеет, расслабься, — бросила Юла и вышла из комнаты.

До самого ее отлета в Москву с ней никто не разговаривал. Вообще.

Лизонька готовила ей еду, присылала СМС о том, что завтрак, обед или ужин на столе, но делала это уже после того, как они с отцом поедят.

Билет Юле она тоже прислала сообщением.

В аэропорт Лизонька поехала с ней. Юла хотела спросить, не потому ли это, что «мамочка» боится ее опоздания на самолет и возвращения под их гостеприимный кров, но ей не хотелось напрягаться. Отец прислал СМС: «Счастливого полета. Напиши, как прилетишь».

Ксавьер, чьи контакты она почему-то не удалила, больше не писал и не звонил.

Так закончился ее бесславный побег из Москвы. Впрочем, это ведь было побегом не из географической точки. Юля Шилова бежала от себя. Сначала к тому дебилу фотографу, потом к отцу в Калифорнию, потом к бабушке в Москву. И как-то так выходило, что на этом кривом маршруте рада была ей только бабуля.

А она еще надеялась, что Ромка тоже будет ей рад.

Юла села на измятую простыню и несколько секунд смотрела на очертания телефона, лежавшего на краю ее письменного стола. Сказал бы ей кто-нибудь несколько месяцев назад, что она будет волноваться перед звонком Ромке, тому самому Ромке, который стал ее просто по щелчку пальцев. Хватило одного взгляда и пары улыбок. В первый же день знакомства она пригласила его в клуб, и он, не раздумывая, согласился. И когда она потянулась за поцелуем на заднем сиденье такси, он даже не стал делать вид, что не понимает намеков.

Обхватив себя за плечи, Юла зажмурилась. Рябинина совсем не подходила Ромкиной студии. И самому Крестовскому.

Выбравшись из кровати, она взяла со стола телефон и, открыв небогатый список вызовов, набрала его номер. Сердце колотилось почти так же, как сегодня в машине у Дэна. Или же несколько дней назад на убитом заднем дворе чьего-то дома в Сан-Диего.

«Аппарат абонента выключен или находится…»

Юла не стала дослушивать механический голос. Кажется, этот абонент прекрасно научился обходиться без нее.

Вот только ей-то что теперь делать?

Глава 11

Не пытайся ва-банк. Ты же знаешь: не хватит духу.

Так в дверь стучал только Потап: стук, пауза, стук, стук. Наверное, на азбуке Морзе это что-то означало. LastGreen каждый раз собирался посмотреть, что именно, но потом благополучно забывал.

Аня уже спала, а сам LastGreen сидел над домашкой по физике. Вообще-то обычно с физикой у него проблем не было, но не в двенадцать ночи после целого дня с Леной и вечерней смены в доставке.

Видеть Сашку на костылях по-прежнему было непривычно и неприятно. LastGreen отступил, и Потап ловко перепрыгнул порог, скинул с ноги тапочку и шустро почесал на кухню.

LastGreen закрыл за ним дверь и пошел следом. В дверях кухни он поймал себя на том, что привычно лыбится. Как это делал всегда в присутствии посторонних. Да что такое-то? Это же Сашка!

— Есть будешь? — спросил он, переставая улыбаться.

— Не, мы по бургеру с Пузырем втоптали.

— Он тебя таки выманил из дома?

Потап непонятно хмыкнул, а потом зачем-то щелкнул вытащенной из кармана зажигалкой. В квартире он не курил. Во всяком случае, в этой.

— Чё пригрузился? — спросил LastGreen, с долей облегчения отодвигая тетрадь с недоделанной домашкой на край стола. Кажется, с физикой придется разбираться уже с утра.

— Мы с Жекой потрещали немного, — начал Потап, вертя в руках зажигалку и глядя на нее так, будто на ней написана подсказка. — Не знаю, может, я гоню, конечно, но он слишком много вопросов задает о… Лене.

Потап посмотрел в глаза LastGreen’у, ожидая реакции.

— С чего бы? — усмехнулся LastGreen.

— Да вот не пойму. Думал, может, ты знаешь.

— Не знаю. У меня он ничего не спрашивал, — пожал плечами LastGreen и, не удержавшись, добавил: — А может, тебе реально показалось?

Потап несколько секунд смотрел в упор, а потом отвел взгляд. Чувство неловкости стало зашкаливающим, и LastGreen наконец не выдержал.

— Сань, может, и я, конечно, что-то не то думаю, но… как тебе Лена?

Сашка внимательно смотрел на ковшик, одиноко стоявший на плите. Анька грела в нем молоко перед сном и, как