Шестнадцать - Анна Чиж-Литаш

Таня схватила ее за шиворот и начала трясти со всей силы.

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Таня специально вернулась домой поздно, надеясь, что мама уже спит. Свет был выключен. Она аккуратно поставила сапоги в прихожей, повесила шубу на гвоздь в стене и на цыпочках прошла на кухню. Живот кричал от голода. Таня включила свет и открыла холодильник.

— Да ладно! Я же сдохну до утра, — она разглядывала пустые полки. — Я могу когда-нибудь вернуться домой, а там полный холодильник? — Таня устало опустилась на табуретку, продолжая выискивать хоть какую-то еду. — Это еще что…

На столе возле раковины стояла масленка, а рядом лежала длинная маковая плетенка. Таня зажала рот рукой. Она медленно подошла к столу и взяла сдобу в руки.

— Свежая, — надавливая пальцем, сказала она. — А запах… — втянула ноздрями аромат.

Доска. Нож. Она быстро режет ломоть за ломтем, затем берет сливочное масло и толстым слоем наносит его на плетенку. Крупинки мака рассыпаются по столешнице. Она собирает их пальцем и отправляет в рот. Разложив еду на тарелке, садится за стол и начинает есть. Жадно. Причмокивая. Давясь слюной. Один за другим куски исчезают с тарелки. Они такие большие, что она не может запихнуть их в рот, поэтому подталкивает пальцами. Опустошив тарелку, встает и нарезает еще. Сверху масло — много масла: часть на батон, часть — прямо в рот с ножа.

Закончив с едой, сбрасывает с себя одежду на пол и идет в комнату. Перед тем как открыть дверь, Таня с минуту прислушивалась к звукам. Тишина. Скип двери — не дыша подходит к дивану и забирается под одеяло. Она знает, что мама лежит рядом — слышит ее дыхание.

Перед тем как погрузиться в сон, Таня берет маму за руку, крепко сжимает ладонь и закрывает глаза.

Глава 24

— Я так и думала. что ты придешь одна, — Карина открыла дверь, кивком головы приглашая Алену войти.

— Как одна?

— Больше никто не пришел. А судя потому, что ты опоздала на полчаса, никто и не собирался.

Алена молча сняла сапоги и куртку и посеменила за Кариной по длинному коридору.

— Здравствуйте, — проходя мимо зала, сказала Алена.

— Привет! Рада познакомиться! Заходи потом на кухню, я испеклa яблочный пирог.

Aлeнa робко кивнула и замерла в дверях. Карина взяла ее за руку и повела в комнату.

— У тебя очень приятная мама, — Алена разглядывала просторную светлую комнату.

— Ага, очень!

— Вы не общаетесь?

Карина плюхнулась на диван и внимательно посмотрела на подругу.

— Тебе действительно интересно?

— Если не хочешь, не рассказывай.

Карина выдержала паузу и заговорила.

— У нас не очень отношения после того, как отец ушел. Мы мало общаемся. Точнее, я с ней не общаюсь.

— А она?

— Она хочет… Но я пока не могу. Первое время винила ее во всем.

— А сейчас?

— Не знаю, — она перевела взгляд на стену, где в белой рамке висел семенным портрет. — Сейчас я уверена, что во всем виноват он, она кивнула в сторону фотографии, с которой улыбался отец. — Он променял ее на молодую.

— Злишься на него?

— Я ненавижу его, — тихо ответила она. — Он все испортил.

Алена присела рядом с ней.

— Первые полгода я каждый вечер заходила в квартиру и несколько минут стояла, не двигаясь. Прислушивалась и принюхивалась. Пыталась в темноте понять, дома ли он, может, вернулся. Иногда мне мерещился запах, казалось, чувствую аромат его парфюма. Через полгода стала заходить в квартиру, включать свет и запираться в своей комнате.

Она повернулась к Алене. Тонкие губы Карины дрожали, а глаза были влажными.

— Вот как теперь можно ужинать на кухне? Как? Когда ты столько лет ужинал со всей семьей, а теперь вас осталось трое. И стул, на котором сидел папа, теперь всегда пустой, — она опустила глаза, — поэтому сейчас мама приносит мне тарелку в спальню.

— Может, ты привыкнешь? — едва слышно сказала Алена. Ей хотелось сказать что-то важное Карине, но все мысли казались ей абсурдными и неуместными.

— Может, — спокойно ответила она. — Знаешь, у меня такое ощущение. что он умер. Самое страшное, что лучше бы так и было. Да! Не смотри на меня так! Тогда бы и не так сильно злилась на нега. Знала бы, что это был не его выбор, и приняла это. А сейчас знаю, что он ходит по одним улицам со мной. При этом он улыбается, счастлив. Урод… А я, сестра и мама — нет. И аромат его парфюма теперь витает в другой квартире. Вот за что и ненавижу. Никогда не прощу.

— А мама…

Карина не дала ей договорить.

— С мамой поговорю. Если бы было можно, поговорила бы с ней без слов. Я бы ничего не говорила, а просто смотрела на нее, и она все попила и простила меня. Это был бы идеальный вариант. Потому что со словами у меня туго…

Звонок в дверь.

— Делаем ставки: Таня или Катя? — Карина подпрыгнула с дивана и побежала открывать дверь. Через пару минут она вернулась с Катей.

— Эй, не молчи! Что с тобой? — Карина потрясла ее за рукав.

Катя выглядела ужасно. Растрепанные волосы, несвежая одежда: на джинсах были видны следы грязи. В руках она сжимала тяжелый рюкзак.

— Что случилось? — Алена подошла к ней. У Кати был такой несчастный вид, что Алене захотелось крепко обнять ее и долго не отпускать.

Катя опустилась на край дивана.

— Принеси еды. И воды, пожалуйста, — еле слышно сказала она.

Карина на секунду зависла, но быстро взяла себя в руки и побежала на кухню. Через пять минут вернулась с тарелкой макарон, куском курицы, двумя ломтями хлеба и длинным огурцом. Она молча поставила тарелку на стол.

Катя сбросила пальто на пол и села за стол. Быстро, жадно хватала еду и отправляла в рот. Девочки молча наблюдали за ней. Через десять минут она закончила, отставив тарелку в сторону, откинулась на стуле, облизывая пальцы.

— Добавки?

— Нет, достаточно. Спасибо. Я умирала с голода.

— Теперь тебе можно задавать вопросы?

— Ты подготовила вопросы? — Катя ухмыльнулась.

— Я буду импровизировать. Что с тобой? — Карина села на край кровати. — Раз ты пришла — говори. Мы должны знать правду.

— Ты хочешь правды? И Синичкина тоже?

Алена робко кивнула.

— Тогда ловите! — Катя сделала паузу. — У моей мамы гепатит, я работаю проституткой, а еще мой отец напал на меня. Я вырубила его бутылкой и свалила из дома. Два дня как живу