Соль и тайны морской бездны - Эбби-Линн Норр

class="p1">В конце концов пес оторвал взгляд от нас и глянул туда, где стояла на коленях Петра, а за ней жались Антони и Йозеф. Пес уставился на девушку, но с места не двинулся. Одна из голов тяжело задышала, вывалив наружу длинный красный язык и растянув губы.

Йозеф медленно двинулся вперед, также опустив и раскрыв руки.

Собака издала тихое поскуливание, наподобие нетерпеливого свиста. Ее толстый черный хвост глухо ударил о камни.

– Ты же просто большой добряк, – произнес Йозеф, выходя из-за Петры.

– Осторожно, Йозеф, – предостерегла мама.

– Мне кажется, я ему нравлюсь, – ответил Йозеф с улыбкой в голосе. – Я всегда любил собак, хотя отец так и не разрешил мне завести свою из-за того, что мы много путешествовали.

Я не стала утруждаться и указывать на то, что собака не обычная. Она не только обладала двумя головами и двумя парами мощных челюстей, но само ее существование здесь, в подземелье, было возможно исключительно благодаря магии.

Пес снова засвистел и улегся на живот. Его большие карие глаза теперь смотрели на вышедшего вперед Йозефа. Одна голова легла на камни, а вторая оставалась поднятой, с навостренными ушами.

Йозеф уже подошел к собаке так близко, что мог ее потрогать.

– Не думаю, что это хорошая идея, Йозеф, – сказала я.

– Все хорошо, – ответил он. Без тени сомнения Йозеф опустился перед собакой на корточки и положил руку на одну из ее голов. Огромная голова, как ни удивительно, повернулась, обнюхала руки Йозефа, а потом высунулся язык и облизал их.

– Теперь он совсем другое животное. Посмотрите-ка, – сказала Нике со своего места, где мы, все три сирены и Эмун, стояли, уперев руки в боки.

Пес неожиданно плюхнулся на бок и игриво брыкнулся, явно прося Йозефа почесать живот. Йозеф засмеялся и сделал псу одолжение. Тот начал утробно постанывать от удовольствия. Стоны переросли в печальное поскуливание, когда он стал выпрашивать еще ласки и положил одну голову Йозефу на колени, а другая голова пыталась облизать ему лицо. Невероятно одинокое животное представляло собой жалкое зрелище, тронувшее мое сердце.

– Сколько же ты сидишь тут один? – спросил Йозеф у пса, преисполнившись сочувствия.

– Он бессмертный, – предположила Нике. – Собаке нелегко отсюда выбраться.

– Пес на тех старинных мозаиках тоже был двухголовый, – напомнила нам Петра. – Судя по всему, это тварь, сохранившаяся со времен Атлантиды. Он выжил после того, как был уничтожен город, и как-то жил тут себе.

– Если ты права, то он жил тут сам по себе несколько тысяч лет, – заметил Эмун. – Питаясь только грунтовыми водами.

– Определенно магическое создание, – пробормотал Йозеф дурацким тоном, обращаясь скорее к собаке. – Правда же?

Пес снова издал блаженный стон, оттого что Йозеф стал чесать его мохнатый живот.

– Ты же понимаешь, что взять его домой нельзя? – игриво спросила мама.

Йозеф глянул на нее снизу вверх и надул губы.

– Замечательно, значит, мы подружились с бессмертной двухголовой собакой. – Мне явно следовало вернуть нас всех к реальности. – Но мне все-таки нужно добраться до камня. Что он будет делать, если я…

Я продвинулась на несколько шагов вперед.

Обе головы тут же меня засекли и зарычали. Пес перекатился на живот и привстал на лапах. Губы оттянулись назад, клыки обнажились.

Я отошла на несколько шагов назад, и он перестал рычать.

– Это проблема, – констатировала я.

– Не факт. – Петра приблизилась к собаке и тоже стала гладить ее вместе с Йозефом. – Я могу его сдержать. Он будет беситься, но внутри силового поля, а выбраться наружу не сможет.

– Это ужасно. – Йозеф встревоженно уставился на Петру.

– Это лучше, чем убивать его, – сказала я. – Нам бы этого не хотелось.

Йозеф утвердительно кивнул.

– Тогда действуй. – Я посмотрела на Петру. – Устрой Euroklydon.

Петра попросила Йозефа отойти назад. Встала, широко раскинув руки и обратив ладони друг к другу. Подземелье наполнил низкий гул. Петра кивнула мне.

– Теперь можешь идти вперед, Тарга, – сказала она глухо, едва слышно.

– Ух! – Антони смотрел то на Петру, то на меня. – Она сейчас что-то говорила? Я не разобрал ни слова, но губы двигались.

– Я ее слышал, – отозвался Йозеф. – Она внутри силового поля вместе с псом.

– А вдруг он развернется и бросится на нее? – Нике произнесла вслух то, чего опасалась я сама.

Петра покачала головой и произнесла, сильно артикулируя:

– Не нападет.

Я несколько раз шагнула в направлении развалин и голубого сияния, и пес вскочил, оскалившись и щелкая зубами. Мне были слышны издаваемые им звуки, но слабо.

Я продолжила идти, и пес бросился в мою сторону, потом присел и отскочил. Я не смогла удержаться и не отшатнуться, поскольку мне не было известно, где заканчивается силовое поле. Двухголовый охранник врезался в невидимый барьер. Шерсть и язык припечатались к нему, как к стеклу. Соскользнув после удара, пес оставил на изогнутой поверхности слюнявую отметину. Он отряхнулся, сконфуженный и испуганный, но невредимый. Быстро опомнившись, атаковал снова, но к этому моменту я точно была для него недосягаема. Нике, мама и Эмун бежали за мной. Как только Антони сообразил, что трюк сработал, тоже присоединился к нам.

– Можно я тогда останусь с Петрой и щеночком? – прокричал Йозеф.

– Конечно, – ответила ему мама, уже огибая груду булыжника вместе с остальными. – Щеночек. Он от зверюги просто без ума, – пробормотала она. – Добром не кончится.

– Бедная Петра, – сказал Антони, прокладывая себе путь по завалам.

– С ней все будет хорошо, – заверил Эмун.

Как только я, откинув обломки, вошла в залитую бирюзовым светом комнату, в лицо мне ударило жаром. Источник тепла и света предстал передо мной. Вид его лишил меня дара речи, дыхание перехватило.

В центре помещения высилась гигантская друза аквамаринов. Середина самого большого камня казалась тусклой и затененной, а самое яркое свечение наблюдалось в районе самых тонких кристалликов. Столбики ярко-голубого минерала, от маленьких, толщиной с мизинец, до огромных, будто колонна, простирались в разных направлениях, подобно вспышке звезды. Излучающую голубое сияние друзу покрывал толстый слой пыли.

Тошнота накатила на меня с новой силой. Я стиснула зубы и что было силы старалась ее не замечать, наравне с обжигающим лицо и глаза жаром.

Рядом со мной стояла Нике. Она негромко спросила:

– Ты в порядке?

Я кивнула и посмотрела на нее. Вид у Нике был бледный и болезненный. На всех лился свет от гигантского драгоценного камня. Смуглая Нике выглядела серой. Мама с Эмуном казались зеленоватыми. Поэтому, если мой цвет лица и страдал от тошноты и ворочающейся внутри тревоги, при таком освещении окружающим этого заметно не было.

– Мы нашли твой источник, – возвестил Эмун, изучавший обратную