Выше неба - Рене Манфреди

– Ну, – сказал Марвин. – Мы подумали, что настало время познакомить тебя с Флинн. Она никогда не знала своих бабушек и дедушек. Как думаешь, тебе понравится проводить с ней время? Я имею в виду, понравится ли вам обеим?

Анна решила, что понравится.

– Конечно. Может быть, я свожу ее в зоопарк. Она любит ходить в зоопарк?

– Нет. Наверное, нет. Подозреваю, это ее расстроит. Флинн однажды видела диких животных в естественных условиях. Хотя ей, наверное, понравится боксерский матч. И если ты пообещаешь, что возьмешь ее на бокс, она растает, как дешевая шоколадка.

– Ладно. Я подумаю, что можно сделать, – и Анна повернулась к официанту, который принес вино. Попробовав, она кивнула. – Замечательно.

– Я думаю о большем, чем… э-э… просто выходах в город и загородных поездках.

Анна подняла глаза:

– Извини?

– Я говорю, что речь идет не о том, чтобы просто сводить ее на бокс. Речь идет о гораздо большем.

– Что именно? Давай-ка бросим ходить кругами. Что такое произошло, если вы проехали через всю страну на фургоне, на котором никогда не катались дальше бакалейного магазина?

Марвин сделал большой глоток.

– Я больше не знаю, что делать, Анна. Поппи исчезает уже много лет. Я могу справиться с этим и всегда мог справиться, но теперь это слишком сильно влияет на Флинн. Мне кажется, девочка думает, что это она во всем виновата. И еще мне кажется, я прошу у тебя помощи. – Он попробовал поймать ее взгляд, приглаживая волосы.

– Какой помощи? Что я могу сделать? – Анна почувствовала, как слегка закружилась голова. Ей трудно было сосредоточиться.

– Это была идея Поппи, приехать к тебе, – сказал Марвин.

Анна пожала плечами:

– Замечательно.

– И когда она исчезла в Пенсильвании, тогда-то у меня и созрел план. Конечно, сначала я хотел развернуться и вернуться домой. Но затем подумал о дочери, о том, что нужно Флинни. Ей нужна мать, ее мать, но у Поппи не получается стать ею. И поэтому, естественно, я подумал о тебе. О том, что ты можешь оказывать на нее постоянное материнское влияние. О том, что мы – я и Флинн – могли бы поселиться здесь навсегда. – Марвин осушил свой бокал, покрутил его за ножку. Он распустил волосы, и они легли ему на плечи темной волной. Марвин пропустил сквозь них пальцы – по всей их шелковистой длине. Анна увидела, что женщины за соседним столиком заметили его. Затем одним ловким движением Марвин снова завязал их в конский хвост.

– Я никогда не умела оказывать постоянное материнское влияние, Марвин. У меня нет способностей к воспитанию детей.

Официант принес еду и наполнил бокалы водой. Анна откинулась на спинку стула. Марвин кивнул:

– Я понимаю. Я знаком с версией Поппи. – Он замолчал. – Но я думал, что, может быть, когда ты узнаешь Флинн… ладно. Я слишком расфантазировался насчет Бостона. Наивно думать, что все мы сможем ужиться под одной крышей.

– Да, – сказала Анна.

– Поппи стала совсем дерганой за последние три года. Мы переезжали с места на место, но она нигде не была счастлива. Она самая большая любовь в моей жизни. Только я уже не знаю, что делать.

– Вы разводитесь, – сказала Анна. Он покачал головой:

– Нет. Я никогда с ней не разведусь. И всегда приму ее, когда бы она ни вернулась. Я всегда позволял ей возвращаться обратно, с того самого времени, как увез ее. – Улыбка скользнула по его губам. – Я ставил Поппи перед выбором: я или наркотики. Муж и ребенок или героин. В итоге мы с Флинн всегда проигрывали. Она завязывала на время, а затем начинала снова. Ей было недостаточно нашей дочери. И потом я понял, что Поппи никогда ничего не будет достаточно.

Анна представила дочь на какой-нибудь темной глухой аллее с грязным шприцем в руке, где пахло болезнями, потом, давно не мытыми телами и грязной одеждой. Яркие, болезненно-желтые от героина солнечные лучи поднимались перед ее глазами.

– На самом деле я не понимаю, – она отодвинула нетронутую тарелку. – Не понимаю, как можно отречься от своего ребенка. Как могла Поипи повернуться спиной к собственной дочери? Какие наркотики могут такое сотворить? Какое вещество может оказаться важнее ребенка? – Анна не отводила тяжелого взгляда от женщин за соседним столиком; они вели себя все более шумно и крикливо. Одна из них просто сводила Анну с ума, блондинка с большой грудью и смехом, похожим на крик осла. Самая непривлекательная из всей компании. Ее узкое платье с тропическими птицами и цветами колыхалось вместе со складками жира. Она посматривала на Марвина слишком часто и слишком пристально. Взгляд Анны заставил ее наконец смутиться.

– Пойми, я пытаюсь думать только о Флинн. Поппи никогда не бросит эту привычку – она сидит на наркотиках с пятнадцати лет. Сейчас, когда Флинн взрослеет, больше всего ей нужна стабильность. Мои родители умерли, ты и я – ее единственные родственники. И ты – самый близкий человек, который может заменить настоящую мать.

Внимание Анны опять вернулось к разговору.

– Поппи – наркоманка с пятнадцати лет? – Анна воскресила в памяти свои летние поездки в спортивный лагерь, Поппи со скобками на зубах и угрюмым подростковым молчанием. В пятнадцать лет она была в спортивном лагере. Должно быть, Марвин ошибается. Но какая сейчас разница? – Нет, Марвин, со мной этого не выйдет. Ну а ты сам? Что мешает тебе успешно воспитывать ее одному? Много мужчин воспитывают детей сами.

– Я и делаю это. Вполне успешно. Флинн для меня все. Но ей нужно больше, чем только я. Во время этой чертовой, отвратительной поездки с Аляски я понял, что Поппи собирается сделать. Она хотела отдать тебе Флинн на временное попечительство. Чтобы ты официально стала опекуном Флинн, пока мы с Поппи не решили бы все наши проблемы. Наш брак. Ее тяга к наркотикам. Но это все иллюзия. У меня не получилось помочь Поппи, а Флинн моя дочь. Нелепо думать, что я брошу свою дочь даже на время. И такой ребенок, как Флинн… – Он отвернулся и начал скручивать еще одну сигарету.

Анна поймала взгляд официанта и, когда тот подошел, протянула ему десятидолларовую банкноту:

– Пожалуйста, принесите мне сигарет. Любых, только не ментоловых. Сдачу оставьте.

– Конечно, – сказал он. – Позвольте спросить, вам не поправилась еда?

Ни она, ни Марвин не притронулись к своим тарелкам.

– Нет. Все в порядке. Мы просто медленно едим.

– Послушай, я художник, это означает жизнь более стабильную, чем у наркомана, но не слишком. Я много путешествовал, я менял работу. Флинн не знает, что такое постоянство или устойчивость. Такому ребенку, как Флинн, нужно агентство защиты детей вместо папы и мама, которая работает воспитателем в детском саду.

– Ты постоянно употребляешь выражение «ребенку, как Флинн». Что это значит? Ты говоришь так, словно она не такая, как все.