Душа по обмену - Рада Мэй

ГЛАВА 16

Честно говоря, было страшно. А вид бледной, измученной молодой женщины, под которой на белоснежной простыне уже начинало расплываться алое пятно, напугал ещё больше. Я растерялась и не знала, что делать. Браслеты потеплели и начали ощутимо покалывать запястья. При необходимости я готова была применить свой дар, но, кажется, Блордрак пока справлялся. Если он и был растерян, как я, то на его действиях это никак не отразилось. Движения целителя были уверенными и точными. Никаких инструментов и лекарств у него при себе не имелось, он использовал только руки и магию.

Мне приходилось лишь подавать ему смоченные салфетки и убирать использованные — со следами крови. События развивались быстро. Очень скоро на свет появился новорожденный мальчик и издал свой первый крик. А когда Никей, перевязав пуповину, передавал младенца служанке, я вдруг вздрогнула и застыла, на мгновение увидев вместо них совсем других людей: его отца, передающего завёрнутого в тонкое голубое одеяльце младенца… моей матери. Мужчина протянул ей ребёнка и что-то сказал. Ох, неужели это фрагмент забытого воспоминания?

В реальность меня вернул окрик Никея. Он уже остановил кровотечение у роженицы и просил тёплую воду и очередную порцию чистых салфеток. К счастью, несмотря на некоторые осложнения, всё завершилось благополучно. Ребёнок был вполне здоров, а мать даже после ощутимой кровопотери чувствовала себя неплохо. Воспользовавшись тем, что все члены семьи остались довольны и были весьма благожелательно настроены, Никей попросил о встрече с эйрой Майгорс наедине.

Вообще-то, я уже не ждала от этой встречи ничего особенного. То, что женщина не появилась, когда решалась судьба её внука и снохи, уже свидетельствовало о многом. Прежде всего о том, что с ней что-то не так. Возможно, она глуха или прикована к постели. Только так можно объяснить столь странное равнодушие к происходящему — дом ведь не такой уж большой, крики роженицы в нём сложно не услышать.

Предчувствие не обмануло. Сын бывшей портальщицы, погрустнев, сказал, что мама давно уже не в себе — никого не узнаёт и ни на что не реагирует. Но целитель настоял на своём, да и я не готова была в двух шагах от цели просто развернуться и уйти.

Нас провели в дальнюю комнату дома, где у наполовину зашторенного окна в кресле сидела худощавая пожилая женщина, прикрытая тонким сиреневым пледом. Никей подошёл к ней, попытался заговорить, потом просто провёл диагностику, поводив ладонью над её головой, и со вздохом констатировал:

— Она ничего не понимает. Разговора не получится, а ты ведь за этим пришла, — он не спрашивал, а утверждал.

Я машинально оглянулась на дверь. Сын хозяйки плотно прикрыл её и вышел, оставив нас с матерью и пробормотав себе под нос, словно в оправдание, что хуже ей уже всё равно не будет. Что ж, сейчас мы были одни, можно не церемониться и не таиться.

— Как и ты, видимо. Зачем она тебе понадобилась?

— А тебе? — ответил он вопросом на вопрос, скрестив на груди руки в любимой защитной позе. Да уж, так у нас конструктивного диалога не получится.

— Хотела узнать, зачем к ней приезжала моя мама незадолго до смерти, — призналась в надежде, что не пожалею об этом. — А ты?

— Какая теперь разница, всё равно с ней бесполезно общаться, — ушёл от ответа Блордрак, вызвав прилив раздражения. Нет, так дело не пойдёт!

— Хватит юлить и воротить от меня нос! — рассердилась я, подходя ближе. — Может, мы больше не союзники, но ведь и не враги. И я не настолько глупа, чтобы поверить в случайную встречу. Так с какой целью ты здесь? Отвечай, иначе…

— Иначе, что? — невесело усмехнулся собеседник. — Будешь угрожать мне, как твой дед?

— Нет, подумаю, что ты за мной следишь, — возразила уже не так уверенно. — Так Дорган тебе угрожал? Поэтому ты решил просто отдать меня ему на растерзание?

Значит, дело было не только в обмене душами? Это, конечно, дела не меняет, но я хорошо знала, как ловко дедуля может манипулировать людскими слабостями и чувствами.

— Нет, — помолчав, медленно возразил Блордрак, сверля меня нечитаемым взглядом, — поэтому я решил его… уничтожить. Никто не смеет угрожать моей семье!

Такого ответа я точно не ожидала. Удивил, ничего не скажешь. Но не слишком ли смелое заявление? На ум пришла басня про слона и Моську. Вот примерно в таких весовых категориях находились Никей и Дорган. Несложно догадаться, что слоном в данном случае был не целитель. Впрочем, в моём противостоянии с коварным родственником расклад был точно таким же.

— Эм… а здесь что делаешь? — повторила я интересующий вопрос, не зная чего ждать от собеседника.

Он только плечами пожал и спокойно ответил:

— То же, что и ты, разве не очевидно? Пытался выяснить, что именно ты забыла.

— Но зачем? Ты уверял, что Дорган не оставляет следов, и мои воспоминания ему никак не повредят, — напомнила его же слова.

— А ты уверяла, что он этих воспоминаний боится. Нужно ведь с чего-то начинать, — неохотно ответил целитель. Было видно, что он колеблется, словно тоже не может решить, как со мной теперь общаться, и стоит ли вообще это делать?

— Как ты узнал об эйре Майгорс? — Неужели тоже с Солиатой встречался? Вряд ли, она бы о таком обязательно упомянула.

— Поговорил с вдовой погибшего кучера. Она сказала, муж привозил твою мать сюда за пару дней до смерти. Вот и решил на всякий случай проверить. Только всё зря. Портальщица нам ничем не поможет.

Точно, почему я сама не догадалась поговорить с семьёй Армуса Гуара?

— Но почему ты мне ничего не сказал? У нас ведь одна цель — я тоже хочу избавиться от преследования деда.

— Дорган знает практически обо всём, что происходит на территории академии, — устало объяснил Блордрак. — Рано или поздно он бы понял, чем мы занимаемся. К тому же он поставил мне условие — не общаться с тобой.

— И ты его послушно выполнил, — я просто констатировала факт, но почему-то это прозвучало как упрёк.

— Мне нужно было отвлечь его внимание, чтобы избежать слежки.

— Слежки?

— А как, по-твоему, он узнал о свадьбе? — мрачно напомнил жених, и мне стало тревожно. Если дед, действительно, следил за каждым нашим шагом, то мог быть в курсе того, что я искала мамину подругу. Надеюсь, в тот момент он уже меньше меня контролировал.

— Значит, то, что ты мне тогда наговорил…

Никей замялся,