Фрейлина Её Величества - Дия Семина

нами встретиться, то нашла бы способ это сделать, — Элизабет сказала то, что всегда думает, но тут же прикусила губу. Осознав, что это в данной ситуации лишнее. — Прости, отец, но я не могу смотреть, как ты изводишь себя.

— Я виновник всех злоключений… Альберт мог наговорить Софи такие гадости и про меня, и про неё, запугать, проклясть что угодно. Конечно, она напугана. Но графиня Чернышёва – это ниточка, если с ней поговорить, или с царевичем Алексеем, умолить, растопить его сердце, то он скажет правду о моей жене. Это единственный шанс встретиться с русскими.

По щеке пожилого мужчины скатилась горькая слеза. Сколько их уже было.

— Не ты виновник этих несчастий, а дед. Он словно одержимый. Его не останавливает, что мы теперь подданные Австрии, что мой муж министр в Вене и очень богат. Альберт V не оставляет попыток насолить нам. А что если эта девица его рук дело, может быть, он нашёл её специально, и…

— Не говори глупости, девушка здесь случайно, она русская и вхожа в царскую семью. Я так и не понял, каким образом её сюда привезли. Но она уникальная. И похожа на мою мать…

Разговор прервался визитом доктора, Элизабет пришлось на время выйти, попыталась достучаться до дочери. Как-то неспокойно на сердце стало. Прошла по коридору и тихо постучала в дверь:

— Эйлин! Нам нужно поговорить!

Эйлин вдруг резко открыла дверь, заплаканное, покрасневшее лицо, от горечи перекошенный ротик.

— Ах! Мама, я не могу говорить. Этот позор видел сам принц, и он побежал за ней! Не меня успокаивать, а за ней! И тот в клетчатом пиджаке, что стоял недалеко, — это журналист! Завтра о моём конфузе напишут все газеты.

Элизабет быстро вошла, словно за ней гонится тот самый клетчатый журналист, закрыла дверь и задёрнула шторы. Слишком яркий свет не располагает к тайным переговорам.

— Милая, не стоит так расстраиваться…

— Мама, я считалась первой красавицей, и здесь оказывается, что есть ещё одна, моя дурная копия, дешёвая подделка. Я знаю, что у неё даже нет подтверждающих документов, только какой-то паспорт.

— Откуда такие сведения? Доченька, ты стала слишком скрытной, посмотри на меня! — Элизабет внезапно уловила нечто новое в своей бесконечно любимой дочери. То, что постоянно ускользало, в недосказанных фразах, в каких-то намёках.

Всё казалось ребячеством, юношеской игрой на публику. Но сейчас Эйлин проговорилась. Она прошла и прилегла на кровати, спряталась от матери. Но Элизабет не отступит, пока не узнает всей правды, тоже подошла и села напротив, и так посмотрела на дочь, что та покраснела, однако не сдалась.

— Какие сведения, о чём ты, мама? — на хорошеньком лице мгновенно высохли слёзы.

— Ты не можешь знать ничего про эту девушку, но тут говоришь, что у неё нет документов. Мы только вчера приехали, нам никто не докладывал о ней. И в газетах нет ни единого русского имени.

Герцогиня понизила голос и крепко держит дочь за руку, чтобы та снова не сбежала.

— Я… Ну, мне так показалось!

— Нет! Тебе не показалось! Он снова был у тебя? Тот мужчина? Дочь, то, что случилось сегодня на площади – это пустяк. Недоразумение, если приглядеться, то вы и непохожи. Отец в каждой девушке видит свою потерянную дочь, а теперь и внучку. У него богатое воображение. Но ты! Как ты смеешь позорить своего отца герцога фон Аскани недостойной связью.

Эйлин отшатнулась, села прямо, и мать отпустила её руку. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Пытаясь найти компромисс, какой позволит хоть немного смягчить ситуацию.

Но увы, кроме правды, иных компромиссов нет.

— Ты понятия не имеешь, кто это.

— Так открой мне правду, дочь! — Элизабет внучка своего деда, не самое лучшее родство, но она такая же проницательная, настойчивая и суровая, если это требуется.

— Он бастард нашего деда, принёс весть, что нас простили и вернут королевский титул! Руперт и подстроил этот скандал. Но нам придётся подчиниться, смирись, мама. Под крылом деда никто не посмеет на нас косо посмотреть!

Глава 25. Возмездие фон Аскани

— А-хп! Воды… Дай воды и капель. Боже. Как плохо, — невыносимая боль мгновенно сжала сердце Элизабет, она придавила рукой грудь, но бесполезно, резкая, пронзительная «стрела» прожигает тело.

Эйлин, увидев, как побледнела мать, выбежала и крикнула доктора. К счастью, он ещё рядом в покоях герцога Фридриха фон Цоллерна.

Поднялась суета, горничные принесли холодное полотенце. Ослабили застёжки на платье Элизабет, а она в этот момент отчётливо поняла, с какой болью живёт её отец, с каким неистовым страхом борется каждый день, страхом за неё и за Эйлин.

Показалось, что сейчас сам старый король Альберт встал на пороге чёрной тенью, чтобы отобрать у неё единственную дочь.

— Сударыня, вы на грани сердечного приступа. Абсолютный покой, вот эти капли три раза в день, и никаких приёмов. Чуть позже я снова к вам загляну. Пока даже не рекомендую переходить в свои покои. Еду только жидкую, никаких сладостей. Надеюсь, что к вечеру станет легче.

— А когда мы сможем уехать в Вену? — простонала Элизабет.

— Вашему отцу плохо, вам тоже. Неделю нужно ждать. Дорога тяжёлая. Представьте, что вы почувствуете себя нехорошо, а доктора рядом нет! Лежите, отдыхайте, наш лечебный воздух пойдёт вам на пользу.

— Хорошо, но меня успокоит только телеграмма мужу. Позовите нашего секретаря.

Доктор вздохнул, понимая, что этому семейству обстоятельства не позволяют следить за своим здоровьем. Как, впрочем, и всем его знатным пациентам. Оставил капли на столике, ещё раз проверил пульс и вышел.

— Мама, ты хочешь вызвать отца?

— Да, я хочу, чтобы он защитил тебя от монстра! Иного выхода нет, мы останемся, а он отвезёт тебя в Вену, станешь фрейлиной при дворе, всё время под присмотром. Там есть мощный маг, он тебя защитит.

— Не посылай за отцом. Он не приедет! Выпей ещё капли.

Эйлин долила в бокал воду и добавила капли. Элизабет, предчувствуя, новый виток кошмаров, выпила залпом и натянула на себя одеяло, чтобы согреться, но нервный озноб только усилился.

— У отца есть девка, какая-то баронесса, он давно с ней развлекается за твоей спиной. Я с ним очень поскандалила, мы одни, мамочка, одни! Поэтому предложение деда не такое уж плохое. Он же не настолько одержим, и не