Попала! Проверка на истинность - Мария Минц

– Просто решила пожелать тебе доброго утра. Как ему не быть добрым, если наведываешься к ректору, верно?

Её подружки с готовностью захихикали и энергично закивали, а у меня нехорошо засосало под ложечкой. Кто-то из них за мной шпионил, спиной чувствую!

– Я заходила по делу, – сухо сказала я, – пропусти, пожалуйста. Я тороплюсь.

– И правильно делаешь, – расплылась в широкой улыбке Фернбах, – сегодня тебя ждёт… особенный день.

И – о чудо – посторонилась, освобождая мне дорогу. Я прошла мимо них, настороженно поглядывая на девиц. Вся троица ответила мне лучезарными улыбками, но от них сквозило фальшью.

Что это всё значит?

Глава 30

Слова Азалии, да ещё и произнесённые с такой двусмысленной улыбочкой, не давали мне покоя.

Пока я искала нужную аудиторию, и так, и эдак вертела их в голове, пытаясь угадать, что задумала Азалия, но ничего не вышло. Вариантов была целая куча: от намазывания стула клеем (точно магическим, другого тут наверняка не держат) до подкладывания под стул какого-нибудь взрывного, во всех смыслах, заклинания.

Погрузившись в эти размышления, я спохватилась на двух моментах. Когда поняла, что, слишком задумавшись, пошла не туда и вышла к какой-то подсобке, из-за двери которой торчали ручки швабр. И когда поймала себя на том, что все мои догадки относительно Азалии почему-то вертятся вокруг стула. Выходит, хмыкнула про себя, я намеренно отказываю ей в излишней сообразительности? Нехорошо.

Тут над головой пронёсся истошный вопль, и, вздрогнув от неожиданности, я рывком присела на корточки и закрыла макушку ладонями. Потом, вспомнив, выпрямилась.

Вопль банши вместо звонка. Личное нововведение командора.

– Тьфу, блин!

Командор Альварес точно хочет получить первых в Академии полностью седых студентов. Иначе я этого объяснить не могу.

Банши надрывалась над головой, пока я бежала по коридорам, старательно зажимая ухо свободной рукой. В другой я держала лист бумаги с расписанием, который мне заботливо выдал комендант Балла вчера. На другой стороне какая-то добрая душа (надеюсь, это был Иштван) догадалась разместить план коридоров здания с номерами аудиторий. Мне была нужна сорок седьмая.

Побегав по этажам, я вспомнила ехидно всплывший в памяти стишок про злого, обросшего густой бородой, мальчика, забытого в чаще леса школьной экскурсией. По счастью, меня эта участь миновала, и, свернув за угол, я увидела широкую дверь с массивными цифрами: четыре и семь.

Облегчённо выдохнула.

Заглянула в аудиторию, выдохнула снова: преподавателя пока не было, и студенты, рассевшиеся по местам, негромко шушукались. Иногда слышались всплески смешков.

Аудитория была большой и светлой, а вместо отдельных парт все сидели на длинных скамьях, придвинутых к таким же длинным столам, чьи столешницы были слегка наклонены.

Так, стоп, какой у нас там первый предмет по расписанию? Увлёкшись плутанием по коридорам и поисками аудитории, совсем забыла посмотреть.

Сверилась с расписанием: ага. «Магические сущности, преп. Марта Галашне». Звучит, как минимум, интересно.

– Вы так и будете стоять на пороге или всё-таки изволите освободить проход? – раздался позади высокий ледяной голос. Я вздрогнула и обернулась: сзади меня стояла женщина в узком тёмно-лиловом платье с глухим воротником. У неё было вытянутое бледное лицом и светлые волосы, забранные в высокий пучок. Она глядела на меня, презрительно поджав губы и скрестив руки на груди. Женщина так высоко вскинула подбородок, что я почувствовала себя на несколько голов ниже неё, хотя мы были примерно одинакового роста.

– Здрасьте, – неуклюже поздоровалась я. Женщина одарила меня полным презрения взглядом.

– Это ты новенькая? – процедила она сквозь зубы.

– Ну… да, – кивнула я, слегка сбитая с толку таким резким переходом с «вы» на «ты», – Василиса Громова, вчера…

– Сразу видно, что манерам тебя не учили, – перебила меня она, – долго ты ещё собираешься меня задерживать?

Похоже, передо мной стояла Марта Галашне. Отлично, Василиса, умудрилась встрять в конфликт с преподом в первый полноценный учебный день тут.

– Извините, – пробормотала я. Проскользнула в аудиторию и пристроилась на ближайшем свободном месте, на самом конце длинной скамьи. Сердце гулко грохотало, а уши пылали от того, что меня отчитали, как первоклашку, случайно забредшую в кабинет директора.

Моими соседями по скамье была вереница студентов, чьи лица показались мне смутно знакомыми. Я кивнула им и дружелюбно улыбнулась, но улыбка тут же померкла.

Студенты, переглянувшись, с каменными лицами отъехали подальше, чопорно повернувшись ко мне затылками. Между нами мигом образовалась зияющая пустота.

«Эй, вы чего?» – чуть не спросила я, но тут же прикусила язык, вовремя сообразив, что мой голос прозвучит слишком громко в тишине аудитории. Пожала плечами и, напустив на себя максимально обучаемый вид, чинно сложила руки и приготовилась внимать.

– Итак, господа, мы с вами остановились на классификации элементалов, – отрывисто сказала Галаште, размашистым шагом пройдя сквозь аудиторию к огромной, во всю стену, чёрной доске. Напротив доски, на небольшом постаменте стоял стол из светлого дерева и уютное тёмно-коричневое кресло с высокой спинкой. Массивные каблуки её туфель гулко бухали по плиткам пола, – я всё правильно помню?

Она повернулась и, оперевшись на стол, в упор взглянула на студентов светло-серыми глазами.

Кто-то несмело проблеял «да», но остальных словно парализовало. Я прямо чувствовала этот витающий над головами страх и удивилась: чем таким, интересно, Галаште умудрилась всех запугать? Может, у неё где-то спрятан ручной василиск, и всех двоечников она скармливает ему?

Меня разобрал нервный смешок, и я кашлянула, чтобы не фыркнуть. Глаза Марты немедленно обратились ко мне.

– Я вижу, вы всё никак не угомонитесь, – процедила она, – сначала украли у меня драгоценное время своим вопиющим поведением, теперь смеете издавать какие-то звуки. Встаньте!

Окончательно сбитая с толку, я поднялась. Все взгляды студентов тут же пронзили меня, и по спине пробежал холодок. Чего она ко мне так прицепилась? Как будто я заперла её в башне и не давала выйти годами!

Хуже всего было то, что и все мои новые одногруппники, как один, смотрели на меня с открытой неприязнью, а у кого-то на лицах и вовсе проступала откровенная враждебность. Что случилось?!

– Василиса Громова, тебя ведь так зовут, – процедила Галаште, и это не прозвучало, как вопрос. Даже не дождавшись моего кивка, она обратилась к аудитории:

– Эта девушка позволила себе недопустимую вольность. Все вы знаете, как я дорожу своим временем и качеством преподавания. А она, видимо, почему-то решила, что ей будет позволено гораздо