Последний выстрел - Эмма Пиньятьелло

– У тебя настолько промыты мозги, что ты не замечаешь собственной предвзятости, когда дело касается Барбарани!

– Я работаю на них! – Грей повысил голос. – И не могу вести расследование в отношении кого-то из семьи. А я им доверяю. Это единственные люди, которым я могу доверять. Наиболее вероятный сценарий – это Ла Маркас.

Макс уловила в его словах скрытый смысл: он не доверяет ей.

– Ты слишком крепко связал себя с ними и не можешь отступить в сторону и посмотреть на картину в целом. Ты зациклился на семейной вражде и даже не допускаешь, что это может быть кто-то другой. – Она покачала головой.

– А ты так хочешь, чтобы это был заговор с массовым убийством. Вот тогда бы ты вымолила у комиссара свой значок! Уже решила, какая актриса будет играть тебя в телесериале?

Они стояли в нескольких дюймах друг от друга, обжигая друг друга взглядами. Грей чувствовал себя так, словно готовится к прыжку со скалы или с самолета. Он ждал. Очередь была за ней. Он уже не знал, что еще сказать.

Сил, чтобы спорить, не осталось.

– Что ж, тогда мы квиты, – сказала Макс.

Похоже на то. Неужели бой окончен? Он уже не мог поднять меч. Она еще могла победить.

– А что за проблема с Лукой? – Макс повернулась к дому, словно ожидая увидеть Барбарани, наблюдающих за ними из окон, будто любопытные упыри.

Грей стиснул зубы. Пожалуй, кое в чем она права – нужен взгляд со стороны. Но нужно быть осторожным и не выдать лишнего.

– Нет, в самом деле, что с ним такое?

– Он влюблен, – со вздохом признался Грей. – В Ариану Ла Маркас.

Брови Макс взлетели к густым прядкам волос, выбившимся из растрепанного пучка.

– Только я не думаю, что Лука сам это понимает, – продолжил Грей.

– Но ты-то знаешь?

– Это моя работа – знать.

– Так вот почему он избил Фореста Валентайна в Перте в прошлом году?

Грей прочитал выражение ее лица: богатенький оболтус.

– Меня там не было, но я знаю Луку. Должно быть, его как-то спровоцировали. И дело не только в том, что он увидел Фореста с Арианой.

Макс покачала головой.

– И они приглашены на это гала-шоу, которое Джованни отказывается отменить?

Грей кивнул. Неужели ссора с Лукой – достаточная причина, чтобы Форест организовал покушение на убийство?

Предположим, вино было отравлено намеренно, чтобы подорвать репутацию Барбарани, но тут неожиданно умирает Поппи Рейвен. Решится ли виновник уничтожить все улики, взорвав бочки с вином? Если да, тогда Джио прав насчет бомбы – она не должна была никого убить.

Но как кто-то мог пробраться на территорию поместья и остаться незамеченным? Это невозможно. Если только этим кем-то не была стоящая перед ним невысокая темноволосая девушка.

Макс смотрела на дом.

– Он ведь считает себя непобедимым, да?

– Лука?

– Джованни.

– Вся его жизнь, наследие его отца – все это один огромный риск. Он никогда не отступит. Этот вариант не для него.

– Даже после того, как вся его семья едва не погибла вместе с ним?

– Ты не понимаешь. Для таких, как Джованни, неизвестных последствий, какими бы ужасными они ни были, не существует. Нормальные люди принимают решения, взвешивая все хорошее и плохое, что может случиться. Джованни так не поступает – как и его отец. Есть только то, что должно быть сделано. И они делают то, что должно быть сделано.

– Понимаю. – Выражение ее лица застало Грея врасплох. И сказала она это не ради поддержания разговора. Ей уже приходилось делать что-то подобное. То, что должно быть сделано. И к дьяволу последствия.

– Итак… – Она качнулась с пятки на носок. Шнурок на левом ботинке развязался. – Нам нужно в город?

Грей кивнул. Втайне он был рад, что она решила поехать с ним. Значит, не придется просить. Грей никогда не просил о помощи.

– Мне нужно выяснить, что случилось с Поппи Рейвен. И, думаю, пришло время навестить Либби Джонстон.

Ее брови снова поднялись.

– Она не захочет с тобой разговаривать.

– Знаю, – согласился Грей. – Но с тобой-то поговорит.

17

Макс

– Минутку вашего времени, мисс Конрад, если позволите?

Когда она в последний раз слышала этот голос, мир был другим. Еще не взорвалась бомба. И Грейсон еще не показал ей ту грань себя, которую определенно предпочел бы не показывать.

– Конечно. – Макс последовала за Витторией Барбарани мимо гаража, в котором Грей обсуждал с Джеттом вопросы, находящиеся далеко за пределами ее компетенции. Или, может быть, они занимались тем, чем обычно занимаются парни в гаражах: любовались глушителями, полировали выхлопные трубы и смотрели порно на мотоциклах?

Хотя Виттория владела и этим гаражом, и остальной территорией, она напоминала куклу, небрежно брошенную в мир мечты Барби, для которого явно не была создана. Ее мандариновые туфельки на крохотной шпильке плохо сочетались с неровностями гравийной подъездной дорожки, а черные волосы, удержать которые пытались изящные серебряные заколки, вырывались на свободу под порывами послеполуденного ветра. Ростом она была едва ли выше Макс, хотя для этого многого и требовалось. Больше всего сходства у нее было с Лукой; Фрэнки от матери достался разве что нос, а Нелле – подбородок. Осанкой она напоминала Томазо.

Уводя Макс от гаража, Виттория закурила сигарету. С небольшого холмика открывался вид на виноградники Барбарани; привязанные к шпалерам зимние лозы напоминали скелеты преступников, распятых за чудовищные преступления.

Макс больше не курила, но отметила, что сигарету Виттория ей не предложила.

– Как вы поняли, что в рюкзаке бомба? – без обиняков спросила она.

Макс не удивилась. Виттория не производила впечатления женщины, у которой хватает терпения вести светские беседы. Или, может быть, дело было в языковом барьере – акцент у нее был заметно сильнее, чем у ее мужа. Макс прочла в статьях Кингсли, что Виттория познакомилась с Джованни в Италии, а не в Австралии.

Вообще-то она готовилась к такого рода вопросам, но не ожидала, что они будут исходить от Виттории, и теперь оказалась в затруднительном положении. Слова Грея о том, что бомба – это не стиль Скиннера и что взрыв как-то связан со смертью Поппи Рейвен, не давали ей покоя. Она не хотела сомневаться ни в себе, ни в Либби, но Грей был раздражающе рационален. И до крайности подозрителен – в отношении всего и всех. Она понимала, что ему обидно и досадно, ведь он не обратил внимания на рюкзак, хотя, похоже, гордился тем, что