Секс в большом искусстве, или Как охмурить гения - Элисон Пейс

— Где!!! — завопил Дик. — Где! Где!

Уверяю вас, шеф выкрикивал «где» с восклицательной интонацией, поэтому я сочла за лучшее не отвечать, глядя, как он в отчаянии хватается за воротник рубашки и пытается ослабить якобы душащий его галстук.

— Как я устал! — взвыл Дик, мотая головой из стороны в сторону; лицо его багровело все сильнее. — Как устал! Почему никто меня никогда не слушает? Почему никто никогда не делает, что я прошу? Ну почему никто никогда не делает то что я прошу я спрашиваю? Почему, почему, почему?! Виктор, Виктор, принеси мне бананового сока! Виктор! Виктор!

Виктор в Риме? Господи, какая прекрасная новость! Но почему он не сообщил мне, что приезжает?

Дику удалось наконец ослабить узел галстука и скрипуче выдохнуть прощальное «Виктор», и только тут до меня дошло, что Виктор и близко к Риму не подъезжал и никак не может расхаживать по павильону, предлагая гостям банановый сок и пребывая в полной боевой готовности. Дик в приступе истерии прибег к привычному набору символов, который всегда приводил к появлению целительного бананового сока, подносимого красивым парнем. Не придумав ничего лучшего, я сходила в бар в противоположном конце «ангара» посмотреть, какие фруктовые соки там есть, и вернулась с апельсиновым, за который Дик меня не поблагодарил.

Остаток вечера я чувствовала себя так, словно переместилась обратно во времени: на дворе сентябрь и я еще в Нью-Йорке. Обладай я способностью путешествовать во времени, с удовольствием отправилась бы посмотреть, как Лео Кастелли впервые встретил Джаспер Джонс, посетила бы вечеринки Энди Уорхола, но вот куда нипочем не вернулась бы, так это в свой черный сентябрь. На этот раз никому не нужных конфет не было даже в подсобке, поэтому я прибегла ко второму варианту самозащиты — встала в сторонке у входа в павильон, где мне наверняка не придется ни с кем говорить.

— …и Джейн, — услышала я слова Йена, как мне показалось, через несколько часов. Я обернулась в надежде, что продолжением станет: «И Джейн, и я ждем не дождемся, когда вы, Дик, уедете отсюда, мерзкий, злобный коротышка!» — Джейн, — вместо этого сказал скульптор. — Мы с Диком едем обедать в «Никое», это один из лучших ресторанов в Риме. Пожалуйста, поедемте с нами.

Как ни противна была мысль обедать с Диком и терпеть его мерзкое отношение ко мне, его манеру держаться так, словно я невидимка, приличия требовали принять приглашение.

— Спасибо, с удовольствием, — решительно ответила я, боясь взглянуть на шефа.

В автомобиле с шофером мы вернулись к лестнице на площади Испании, восхитились установленной под открытым небом скульптурой Йена и заняли места за столиком «Никоса». Йен сказал Дику, что очень любит этот ресторан. Тот отечески похлопал скульптора по плечу.

— Вы же Йен Рис-Фицсиммонс и достойны самого лучшего, — сказал он сладким, как сироп, голосом. — И вправе требовать точного исполнения ваших желаний, ибо эти два понятия обычно идут рука об руку. — На этом Дик удовлетворенно откинулся на спинку кресла, словно изрек что-то неимоверно умное.

Еда оказалась превосходной. Для начала мне принесли вкуснейший артишок, а затем — восхитительные спагетти. Вино было просто сказочным; решительно все в Риме казалось вкуснее, чем в других городах мира. Я с удовольствием уплетала принесенные блюда, не обращая внимания на то, что во время трапезы Дик подчеркнуто общается только с Йеном, и буквально ушам не поверила, когда шеф вдруг обратился ко мне как к обычному человеку во плоти, сидящему в ресторане рядом с ним:

— Джейн, я хочу поговорить о графике отпусков.

— Хорошо, — согласилась я.

Он шумно засопел:

— Джейн, разве частью твоих обязанностей не является отслеживать, когда сотрудники галереи идут в отпуск?

— Да, это часть моей работы, — подтвердила я и прибавила: — Дик.

Шеф беспомощно взглянул на Йена в поисках сочувствия, но тот смотрел на него без всякого выражения. Вновь обернувшись ко мне, Дик с нажимом произнес:

— Ну так могу я посмотреть?

— Посмотреть что?

— Как я устал! — в отчаянии взвыл он. — Ты что, не ведешь таблицу или список отпусков? Кто держит подобные данные в голове, ну кто?! Такие вещи за-пи-сы-ва-ют! Вносят в таблицу! Когда я начинал бизнес, то всегда вел списки, делал таблицы, графики и никогда не пренебрегал этим!

— Дик, — перебила я, — у меня есть таблица.

— Дай ее сюда!

— Она в компьютере.

— Даййеесда!!!

— К сожалению, прямо сейчас я не могу этого сделать. Компью…

— Где компьютер? У тебя с собой нет компьютера? Где компьютер? — Он завертел головой, словно и впрямь ища, куда я пристроила ноутбук. — Галерея приобрела для тебя компьютер, Джейн. Я надеялся, ты оценишь хорошее отношение и будешь носить его с собой, для чего он и куплен. Я думал, ты это понимаешь! Где компьютер? Где он?

— Ноутбук заперт в подсобке в павильоне, но я…

— А мне необходимо прямо сейчас узнать, в какое время текущего года каждый из моих сотрудников пойдет в отпуск, так что отправляйся за компьютером! Распечатай документ, и чтобы таблица была у меня на столе в отеле!

У меня язык чесался напомнить боссу, что галерея закрылась сорок минут назад. Я хотела ядовито поинтересоваться, почему нужно говорить о графике отпусков в ресторане. Так и подмывало сообщить Дику, что если в мире есть справедливость, однажды все содеянное им зло к нему же и вернется, ибо карма, Дик, — жутко стервозный феномен, а немедленное воздаяние и того хуже… Но я лишь сказала:

— Сейчас в галерее пять сотрудников, и я легко могу ответить, когда каждый уходит в отпуск.

— Я желаю видеть документ, — безапелляционно сказал босс и снова повернулся к Йену. Язвительное выражение лица сменилось сладчайшей миной: — Итак, Йен, какие у вас планы насчет Тосканы?

— Дик, должен заметить, Джейн только впустую прокатится в пригород на ночь глядя. Не может ли дело подождать до завтра?

На мгновение приторности в глазах Дика поубавилось, но в змеином мозгу начальника, видимо, мелькнула мысль, что с Йеном надо дружить, и Дик повернулся ко мне, скривившись:

— Джейн, расскажи, как можешь, о графике отпусков.

Я едва не сплюнула от злости. Очень хотелось встать и уйти, но Йен только что тактично вмешался и заступился за меня, и я не желала показаться неблагодарной. Глубоко вздохнув, я повернулась к Дику:

— Кларисса брала неделю в конце февраля, Сэм отдыхал неделю в марте, Виктор был в отпуске в апреле, Аманда — в июле, я собираюсь взять семь дней между Рождеством и Новым годом.

Мои родители обычно проводят Рождество в Колорадо: собачья родня Фиделис проживает в Теллурайде[21]. Лыжи я ненавижу, но Теллурайд находится как раз между Чикаго, где мы с выставкой будем в декабре, и Санта-Фе, куда поедем в январе, поэтому вариант казался очень удачным. Идеальному Рождеству в Нью-Йорке мешала привычка шнауцеров навещать щенков по праздникам, но в любом случае я с нетерпением ожидала отпуска.