Порочная королева - Бекка Стил

— Давай посмотрим, что он скрывает, — прошептал Каллум, когда мы оба сели за стол.

Мы рассчитывали на то, что не будет цифрового следа. Ублюдок, вероятно, был слишком параноиком, чтобы иметь что-либо на компьютере. Хакеры взламывали брандмауэры так же легко, как Сэинт залезал в трусики шлюх.

Мы внимательно просмотрели документы. Большая часть этого была для города — планы строительства, сбор средств, благотворительность.

— Подожди, вернись, — убеждал я Каллума, когда увидел пару фотографий между другими страницами.

— Что у нас здесь? — Радостно добавил Каллум.

Картинка была не очень хорошего качества, но, имея Мартина Уокера на нашем радаре некоторое время, мы знали, что это он.

— Он был бы сумасшедшим, если бы не попытался прикрыть свою задницу. — Я сказал вслух то, о чем мы оба думали.

Мы искали более энергично, взволнованные возможностью заполучить все хлебные крошки, которые смогли найти.

В одном из ящиков была коробка, к которой нужен был ключ. В столе больше не было ничего, чем можно было бы открыть.

— Держу пари, ключ к этому в том сейфе, — сказал Каллум.

— Да, — согласился я.

Мы посмотрели на время и поняли, что нам нужно убираться оттуда как можно скорее.

Мы убирали вещи, когда одна из бумаг упала. Сначала, когда я взял ее в руки, она не выглядела как нечто особенное. Там были только фамилии и номера.

— Черт. Посмотри на это, — сказал Каллум, забирая у меня страницу. — Это номера карт. Первая строка состоит из девяти цифр, но остальные меняются, и я уверен, что это счета.

— Почему ты такой злой, мальчик? — Спросил Дэйв, когда подошёл ко мне. Я прятался там, где Каллум, Сэинт и я убрали мусор и сделали лабиринт. Это казалось идеальным местом, чтобы заблудиться. Мне нужно было отдохнуть от окружающего мира.

— Я не злой, — солгал я.

Я только что огрызнулся на своих братьев без всякой уважительной причины.

Старик больше ничего не сказал, вместо этого он сел рядом со мной. Мы сидели в тишине около десяти минут, прежде чем он заговорил.

— Нормально злиться на свою маму за смерть. Это нормально злиться на себя за то, что чувствуешь себя беспомощным.

Я сжал руки в кулаки, когда он говорил. Он не смотрел на меня и не говорил со мной покровительственным тоном.

— Что нехорошо, так это срать на тех, кто пытается нам помочь.

Я скрежетал зубами, пытаясь удержаться от того, чтобы огрызнуться на него, потому что знал, что он хотел как лучше. Если кто-то из взрослых и заслуживал моего уважения, так это он.

— Это нормально злиться на свою маму за то, что она недостаточно сильна для тебя. — Его тон был низким, и я почувствовал себя слабаком, потому что мне хотелось плакать. — Разочаровываться в ней нормально. Просто знай, что твоя мама любила тебя всем, что могла дать, даже если этой любви было недостаточно, чтобы в конце концов взять себя в руки.

Полились слезы. Он был прав, и он не пытался рассказать мне, что было у других. Моя мать была виновата, но это не значит, что она не любила меня, она просто не любила меня настолько, чтобы предпочесть меня моему отцу. Дэйв понял. Я услышал печаль в его голосе, когда он заговорил, и еще больше слез пролилось. Он ничего не сказал о них, ведя себя как обычно, когда я сломался рядом с ним.

— Однажды ты вспомнишь годовщину, и этот гнев исчезнет, но твоя любовь к ней останется.

Не говоря больше ни слова, я достал телефон и сфотографировал газету. Это было похоже на что-то большое, и моя рука немного дрожала. В основном с волнением. Я ни черта не мог сделать для mi madre. Она выбрала свою судьбу. Но за Дейва и Эрика я мог отомстить.

29

Ночь без стресса — это именно то, что нам было нужно. Если не считать того, что Робби пытался доказать, что его член больше моего, остальная часть танца прошла довольно гладко.

— Эверли, — простонал я ей в шею. Я прижал ее к стене здания. Я знал, что мы были на виду, и ее дядя был рядом, но я не мог ждать.

После того, как я отправил это видео Мэтти, и он послал меня, я больше не мог ждать. Моя рука скользила по ее ногам. Она тяжело дышала и открыла их для меня. Боже, мой член был таким чертовски твердым, что я умирал. Делить ее со своими братьями было чем-то другим, но я не мог дождаться, когда она будет принадлежать только мне. Я знал, что они не будут возражать. Она была нашей. Нашей, чтобы нравиться, нашей, чтобы трахаться.

— Еще, — умоляла она.

Я дразнил ее время от времени. Я знал, что ее киска, вероятно, текла для меня. Я хотел погрузиться в нее, но я не хотел делать это открыто, и также не хотел приводить ее в свою комнату в доме братства. Это место было вращающейся дверью для любой девушки, которая хотела трахнуться со мной. И еще был тот факт, что она была не только моей. Я не хотел, чтобы люди говорили о ней дерьмо. Раньше мне было все равно. Тифф не была хорошим примером для подражания, поэтому мое уважение к женщинам было дерьмовым.

Мой палец задел вершину ее бедер. Горячая. Мокрая. Готовая к моему члену.

— Сэинт, — прошипела она мое имя, когда я вставил в нее один палец.

Я усмехнулся.

— Ты собираешься трахнуть меня, детка? — Спросил я дымным тоном.

В ответ она прижалась ко мне бедрами и закусила губу.

— Давай появимся в последний раз, пока я ловлю такси.

Я вытащил палец, затем поднес его ко рту и слизал ее возбуждение. Жар был написан во всех ее глазах. Я взял ее за руку и повел обратно на танец.

Мы вошли через боковой вход, держась за руки, когда дверь в одну из комнат мэрии открылась. Инстинктивно я потянул Эверли за собой, увлекая нас глубже в тень зала.

— В следующую пятницу, — сказал голос, и Эверли схватила меня за руку.

Это был голос ее дяди.

Черт.

Мы с Эверли еще глубже вжались в стену, пытаясь стать невидимыми.

— Я понял это с первого раза, — сказал мэр резким тоном.

Мы услышали шаги, удаляющиеся