Ты меня бесишь - Анна Шнайдер

— Ну так, мама же врач, пусть и не педиатр. Впрочем, знакомых педиатров у неё хватает, консультируется, — улыбнулась я. — Так что уж за чем, а за здоровьем в семье она следит. Всевозможные прививки, чтобы одеты были всегда по погоде, умение оказать доврачебную помощь…

— Звучит здорово. А что она за врач?

— Акушер-гинеколог. Но раньше ещё на скорой фельдшером работала. Здорово-то здорово, но вот когда она уходит на смены, то тут можно звонить, кричать, бить в колокол — всё равно не дозвонишься. А работает она много. Я приезжаю только на каникулы и изредка по выходным. До шести Вериных лет мама ещё просила соседку посидеть с ней или забрать из садика, но потом Валентина Николаевна умерла… Так что пришлось сестрёнке стать самостоятельной раньше сверстников.

Мы немного помолчали. Я как заворожённая смотрела на пар, поднимающийся из кружки.

Постепенно мозги у меня начали переключаться с Веры на другое, и я неожиданно вспомнила о том, что нахожусь с Бесовым в собственном доме, на кухне, где я выросла.

И наедине.

44

Александр

Момент, когда Арина переключилась от непринуждённой болтовни к осознанию интимности обстановки, Александр отчётливо ощутил. А он всё ждал — когда же она сообразит и застесняется? И не знал, желает этого или наоборот — отчаянно не хочет. С одной стороны, забавно будет посмотреть на смущающуюся Мельникову, ему нравилось это зрелище. Но с другой стороны — спокойно разговаривать и получать ответы на интересующие вопросы без лишних заморочек насчёт того, зачем и почему, было действительно здорово.

Однако вечно подобное длиться не могло — и Арина всё-таки включилась в происходящее. Напряглась, облизнула губы — настолько же соблазнительно, насколько и невинно — и пробормотала:

— Я всё думаю, где вам постелить… У нас же однушка, места мало. Моя кровать в комнате Веры, а мама спит на этом диване…

— Тебе нельзя спать рядом с Верой. Риск заразиться… — начал Бесов, но Арина его перебила:

— Если я заразилась, то уже. Так что ничего страшного. А вы… вам тут нормально будет?

— Конечно, нормально. Не переживай. И не смущайся. Я ничего плохого не сделаю.

— Я и не думаю, что вы можете сделать что-то плохое, — отозвалась Арина, слегка нервно глотнув из кружки. — Я просто… м-м-м…

Александр сам не понял до конца, зачем это сделал. Если раньше он сидел за столом на табуретке, а Арина, в отличие от него, находилась на диване, завёрнутая в плед, из которого торчала её слегка взъерошенная голова — как у воробья, — то теперь он вдруг пересел на место рядом с ней и, улыбнувшись, пригладил ладонью выбившиеся из косички пряди, что так и норовили тоже нырнуть в кружку.

— Ты просто хорошая девочка. А хорошие девочки стесняются оставаться наедине с мальчиками.

— Вы так говорите, будто я ребёнок какой-то, — вздохнула Арина, прикрыв глаза — видимо, ей всё-таки было приятно его прикосновение. — А я давно уже не. Взрослых от детей, знаете, что отличает?

— Что? — развеселился Александр. Менторский тон у Мельниковой — это забавно. — Более высокий рост и кариес в зубах?

— Ну при чём тут кариес, кариес и у детей бывает, — недовольно пробурчала Арина. — Нет, конечно! Самостоятельность в принятии решений и ответственность за свои поступки. Если вы спросите себя, самостоятельный ли я человек и способна ли я отвечать за свои решения, на оба вопроса ответите «да».

— Это не отменяет того факта, что ты — хорошая девочка.

Арина забавно фыркнула.

— Значит, вы — хороший мальчик! Потому что, если бы вы были плохим мальчиком, вы бы давно уже…

Она запнулась — и, несмотря на то, что на кухне царила почти полная темнота — свет был лишь от настольной лампы, — Александр заметил, как Мельникова покраснела. И покосилась на него с таким взволнованно-провокационным выражением лица, что он не выдержал.

Маленькая хитрюга.

— Я бы уже — что? — Бесов поднял брови, придвигаясь ближе к Арине. — Ну давай, договаривай.

— Я не могу, — пискнула она, когда он положил ладони на её талию поверх пледа. И сверкнула нетерпеливым взглядом. — Я о таком не могу…

— Ну вот, а говоришь, что ты большая. Большие девочки не стесняются гово…

Честно, он не собирался ничего делать. Хотел только её подразнить. Пошутить на тему её «взрослости», которая, конечно, была в наличии, но только формально — потому что не формально Арина недалеко ушла от его дочери. Физически далеко, но в остальном… Не зря же они так спелись?

Однако у Мельниковой были другие планы. А ещё, наверное, у неё до сих пор адреналин в крови не упал, раз она осмелилась сама податься вперёд и поцеловать Бесова.

Тёплые и влажные губы. Сладкие, нежные, неумелые до ужаса. Арина явно не знала, что делать дальше, — прижалась ими ко рту Александра и почти сразу попыталась отскочить обратно.

Но тут уже он не дал.

45

Александр

Плед быстро упал на пол, и в руках у Бесова оказалось гибкое девичье тело. Взволнованно дрожащее, мягкое во всех нужных местах, которые он незамедлительно начал сжимать и поглаживать, отзывчивое и страстное, несмотря на собственную неопытность. Эту неопытность Александр ощущал в каждом движении Арины — и в том, как она приоткрывала рот, когда целовалась, и в том, как робко касалась кончиком языка его губ, и в том, как клала на его плечи свои руки и проводила пальцами по затылку. И даже когда Арина, осмелев, вытащила рубашку Бесова из-под джинсов, а потом начала расстёгивать пуговицы — почему-то снизу, а не сверху, — чувствовалась неопытность. Но именно она и сводила с ума сильнее всего. Если бы Арина не была такой робкой и трепетной, возможно, мозги у Александра включились бы гораздо раньше — но он, сдуревший от боязливого отклика желанной девушки, ни о чём не думал. Целовал губы, щёки, шею, позволял себя раздевать, да и сам не отставал от Арины — и вслед за пледом на пол полетела не только его рубашка, но и её свитер, и лифчик.

Положить девушку на диван и, лёжа сверху, целовать сладкие обнажённые холмики грудей, прислушиваясь к едва слышным стонам, — Бесов едва не пришёл к финишу только от подобного откровения. А