Берта сдаваться не умеет - Екатерина Началова

Крис изменился в лице. Замерев, несколько секунд он стоял не шевелясь, а затем полностью развернулся на меня, и опять сел рядом, серьезно сцепив в замок жилистые руки.

От расслабленности не осталось и следа.

— Погоди-ка. Берта, ты... Гм! Позволь уточнить. Ты говоришь: «огурцы»... Это иносказательно? — медленно и осторожно спросил после длинной паузы, испытующе всматриваясь в глаза.

— Конечно!

Он с заметным облегчением выдохнул.

— Я не был уверен... Уже прекрасно. У меня появились вопросы. Прости мое любопытство... Я не знаю, чему тебя учили. Очень интересно, как, по твоим сведениям, действуют... огурцом? Что с ним происходит в процессе? — каким-то странным голосом уточнил, задумчиво прикрыл глаза и опять замер. Мне показалось, что Змей даже затаил дыхание в ожидании ответа.

Когда он не смотрел, говорить было легче.

Уверенная в своих знаниях, я вздернула подбородок.

— Понятно, что. Мужчина кладет огурчик в женскую... — Крис открыл глаза, и я с достоинством закончила фразу, прямо глядя на него, — ...теплицу.

Змей дернулся, издав странный горловой звук словно бы подавился, и резко отвернулся. Подняв руку, помахал мне.

— Минуту! Минуту... — голос был сдавлен. — Н-не теряй мысль.

«Сейчас опять будет массировать виски?» — я поняла, что мое взаимодействие с Крисом так или иначе приводит к массажу, и с любопытством наблюдала за его спиной, гадая, какая часть будет отмассирована на этот раз.

Виски он массировать не стал и через несколько глубоких вдохов вновь повернулся.

— Прошу прощения. Это очень... оригинально. Я впечатлен, — лицо Криса было серьезным, голос прежним, но глаза ярко сияли, а пальцы живо двигались, словно перебирая воздух. — В принципе, более-менее... хм. Продолжим. А что происходит после того, как огурец оказывается в теплице?

Теперь он следил за мной неотрывно. Странно, мне показалось, что в его глазах заблестел искренний, почти детский восторг. И дыхание опять затаил... И губы у него заметно подрагивают...

— Зачем ты спрашиваешь? Ты же знаешь! — я, наконец, возмутилась.

— Конечно, знаю, — живо кивнул. — Мне очень интересно, что предполагаешь ты. У тебя очень... свежий взгляд.

Я замялась перед ответом. Но отступать было поздно.

— Огурец, он... откладывает семена!

Крис расширил глаза, сделал глубокий вдох, наклонился вперед, закрыл лицо ладонями, замер и ... зарыдал. Плечи затряслись, и все тело несколько раз содрогнулось.

— Крис...? — я испуганно дотронулась до его руки.

А потом он упал на пол, держась за живот, и я поняла, что Крис не рыдает. Он хохочет, просто умирает от смеха и не может остановиться.

Первый раз вижу, как он смеется.

...поэтому я решила не обижаться. Но пара вопросов у меня тоже появилась.

Глава 18. День повара

«Берта...»

Имя простое, как Быки.

«Телочка Берта». Просто, нехитро...

«Берта...» — Крис попробовал на язык. Пять букв, грубое «р». Бер-рта. Звучит как «топор», разве что чуть нежнее.

Хотя корень «берт», хороший, старый, означает «яркая». Корень подходит. Рыжеватые волосы на солнце светятся как беличий мех.

Он лежал в холодной комнате один, забросив руки за голову. Глядел вверх на высокий серый потолок, но видел не его.

«Может хотя бы Бертисса? Или лучше без грубого „р“ — „Бетисса“?»

Вздохнул. Змеиная привычка, вставлять в имена побольше «с» не оставляла, а змеиные привычки пора бы удалять. Но тонкое «с» действительно бы смягчило грубое и излишне простое сочетание звуков и букв. Ведь коровка совсем не грубая и не такая простая. Скорее нежная... И полна сюрпризов.

Глупая... И соображает.

Невинная... И темпераментная.

Очень сильная. И совершенно беззащитная.

Может «Берточка»?

...ужасно.

Крис поморщился. Кто мог дать розовой новорожденной девочке такое имя? Разве что Бык, который пришел к люльке прямо с рубки дров и не знающий, кому еще всучить топор.

«Высокородный Бык с топором», — он поправился, вспомнив ее происхождение.

«Бертина». Ф-ф-ф.

«Бертисса»? Было.

В голову больше ничего не приходило.

Лучше уж просто «Пушинка» и «Берта». От имени доносился трепет ресниц и сладкий запах морковки. А по ощущениям... упругая нежность под рукой.

Он потер пальцы, вспоминая прикосновения к коже. Внизу живота немедленно потянуло желание. Опять.

«Ей нравятся мои касания. Можно в следующий раз устроить ещё один „почти секс“... уже со своей подачи. Рана хорошо затягивается... Смысл упускать шанс? Есть много вариаций на тему „почти“... Пушинка любопытная, согласится... Конечно, невинность трогать нельзя, придется обойтись без теплицы...»

Вспомнив теплицы с огурцами, Крис вслух рассмеялся, ощущая, как теплеет в груди.

«Ох, пушинка-любительница овощей».

Искушение звало, манило. Только протяни руку — и вот оно... Он молча с улыбкой помечтал. Там, в той комнатке завтра, после бальзама... Дождаться, когда закончится боль, и уже пониже спустить юбку. Гладить, загладить всю... Откинуть косу, зацеловать шею, затылок, мягкие розовые щеки... Осторожно опуститься сбоку, притереться к бедру, пальцами скользнуть вниз... Ласкать ее. Первым... Довести до конца. Ей понравится.

Мечтал, а в мыслях поднимался хор других голосов. Он звучал грозно и отрезвляюще однозначно:

«Не-дос-той-но. Склонять невинную высокородную дочь Быка к разврату — недостойно. Бесчестно. Неправильно».

Улыбка сбежала с губ. Крис с досадой выдохнул, признавая правоту. Сладострастная и такая близкая фантазия развеялась как туман над рекой, уступая место жёсткой реальности.

«Уподобляться тому Быку не годится. Теперь ясно, что Берта — не для развлечения, а для серьезных намерений. А ты... Ты так представлял свою спутницу? Скорее — нет. Ты готов на большее? Пока — нет. Межродовая связь, серьезно? Сложно. К тому же... Разве ты тот, кто ей подходит? Тоже сомнительно. Насколько ты лучше местной швали? Да, положим, угрожая Ариасу убить Лису, блефовал, только пугал. Нет, Лису не тронул бы. Ну и что? Ради выгоды, ради достижения своих личных целей шел по головам. Чем ты лучше того, кто прирезал попутчика ради пары золотых? Нечего и обманываться, такое же дерьмо, как и все. Первосортное высокородное, вполне достойное Эгиды. Итак. Что ты можешь ей предложить кроме недостойного? Что вообще может предложить высокородной деве преступник, балансирующий на краю гибели? Единственное, чем можно послужить, так это преградой, чтобы не подпустить к чистой телочке ещё большее дерьмо».

Чем больше Крис обдумывал это,