Красивый. Наглый. Бессердечный - 2 - Кира Туманова

Сажусь за стол и передо мной появляется тарелка с блинчиками.

- Бери, пока свежие.

Киваю и сворачиваю блинчик, чувствую себя неловко. Идиотизм какой-то. Осторожно надкусываю. Вкусно... Реально, неплохо.

- Удались блинчики? – Прямо со сковородки выкладывает передо мной дымящийся блинчик.

- Да, очень, - мычу с набитым ртом.

- Ну вот, и дело... Хватит тогда. А то притомилась.

Ставит сковородку на плиту и, покряхтывая, опускается напротив меня.

- Ты ешь, и рассказывай потихоньку. Вроде хороший ты парень, Слава на тебя в последнее время не жаловался... - Склоняет голову и хитро на меня смотрит

Чуть не давлюсь блином. Чего? Отец ездил в это Зуево-Кукуево на меня тёще жаловаться?

- А что, он часто ездил... – конец фразы я в буквальном смысле съедаю.

Просто не знаю, как к ней обращаться. На «вы» – как-то глупо, бабушка ведь. Но на «ты» – совсем уж фамильярно. Пожилая женщина, второй день знакомы.

- Нет, раз в год, может. Раз в два года... – Вздыхает. - Слава, как заболел, новости и перестали поступать. Умер-то как? Хорошо похоронили?

Значит, и про это бабуля в курсе. Что-то она сегодня и впрямь, прямо образец здравомыслия. Может и правда, домашняя обстановка помогает? Чего её тогда там держали?

- Достойно похоронили. Много людей было... – Бурчу, подхватывая новый блинчик.

- Да, это хорошо, что много. Слава - достойный человек был. Жаль его... – Оторопев смотрю, как Зоя Михайловна сухоньким пальчиком проводит по нижнему уголку глаза. – Если бы не он, меня бы и не было.

- Да, наверное.

- Жениться-то не надумал ещё?

- Не, рано. Погуляю ещё. - Тоскливо утыкаюсь в тарелку. Мне не нравится этот допрос.

- Ты не тяни, а то вон, как Слава. Поздно женился, не успел вон тобой полюбоваться. Ты же юрист, как и он?

- Ага.

- Это хорошо, что ты со Славы пример берёшь. - Вздыхает. - Только не дело это, с родным отцом не общаться.

- Чего? – округляю глаза, вылупившись на неё. И тут же снова вспоминаю, что у бабули проблемы. Опять заговаривается, наверное.

- Я... Я общаюсь. Недавно вот виделись. – Импровизирую на ходу. А то вдруг заорёт опять. – Нормально всё у него, в работе весь.

- Да? – Бабуля в удивлении поднимает чётко очерченную, не смотря на возраст, бровь. – А я думала, что из Андрея ничего хорошего не выйдет.

У меня в голове сейчас бегут зелёные цифры из фильма «Матрица». Вроде слова понятны, а смысл – нет. Про кого она вообще говорит сейчас?

Зоя Михайловна разглаживает клеёнчатую скатерть, а я смотрю на её сухонькие пальцы и сердце почему-то молотит об рёбра со всей дури.

- Пару лет назад Стас говорил, что Андрей спился вроде, - поднимает на меня светло-серые глаза. Чистые, как роса. Ни грамма безумия. – Я рада, что ты не в него пошёл. Но не пей никогда, гены всё-таки.

- Ка-ка-кие гены? – этот простой вопрос даётся мне с трудом. Во рту сухо, язык еле ворочается.

- Как какие? Андрюхины... – Будничным тоном произносит бабуля. – Тебя Стас, как своего, воспитывал.

Я отшатываюсь назад, хватаясь жирными руками за стол. Ножки стула скользят по дешёвому ламинату.

Глава 30.

Не рассчитывай на многое – не будешь разочарован

Кир

Нет, я не упал! Хотя лучше бы брякнулся на пол с размаху и получил сотряс. Тогда я мог бы объяснить всё происходящее галлюцинацией.

С трудом удержав равновесие, выпрямляюсь. Блинчики внутри меня словно превращаются в тяжёлый камень и закручивают кишки в узел.

Облизываю внезапно пересохшие губы и вновь заглядываю в глаза бабки.

- Какого Андрюхи? – Спрашиваю осторожно. Стараюсь не делать резких движений и почти не дышу.

- Ты что это? Сиди и на стуле не качайся! – строго выговаривает Зоя Михайловна. – Я матери твоей говорила...

- Подождите... Подожди! – В нетерпении тарабаню о столешницу грязными ладонями. – Какого Андрюхи?

- Я и говорю, - сурово продолжает бабуля, - Я матери твоей говорила, что за Стаса держаться надо. Повезло, девке, взяли беременную...

- Беременную?

В недоумении трясу головой. Ощущение такое, словно меня стукнули по голове, встряхнув все внутренности.

В ушах звенит, и мне кажется, что это болезнь Зои Михайловны каким-то хитрым путём проникла в мой мозг и сейчас грызёт его, уничтожая нейроны. Кружатся лица отца, Арины... Испитое лицо какого-то Андрюхи... Только свою мать я не могу представить. Я не видел её никогда, отец даже фотографий не держал, а её имя было у нас под запретом. Сказал, что мать меня бросила и уехала, а потом умерла – вот и всё, что я о ней знаю.

- Ну да, - как само собой разумеющееся отвечает Зоя Михайловна, - нагулянный ты. Лиза уж очень в Андрюшку была влюблена. Замуж мечтала за него выйти. Только бросил он её, а ты вот уже получился. Ох, и ревела она! Если бы не рёв её, я, может, и не догадалась бы...

Почему. Почему? Почему! Это слово стучит у меня в голове. Как звонкий теннисный мячик носится от одного виска к другому.

Почему отец мне никогда не рассказывал, что мы не родные? Зачем так противился нашему с Ариной сближению, если знал, что мы не родственники?

- Стас к нам в деревню приехал на пару недель, в администрацию. Лизу увидел, она ему в душу сильно запала. Мужчина городской, взрослый, серьезный. Предложение быстро сделал. А, может, то и Лизка постаралась. Я ей сразу сказала – рассказывай всё, как есть и не думай утаивать. Живота, может и не видно, но не дело это – свой позор прятать. Будешь его за нос водить – Стас тебе этого не простит!

Стас тебе этого не простит!

Эта фраза всплывает в голове. Что-то такое бабуля бурчала в машине.

Крепко жмурюсь и снова распахиваю глаза. Видимо, Зоя Михайловна всё-таки начинает подозревать что-то. С подозрением косится на меня.

- А Стас говорил, что он тебе всё рассказал.

- Да, - потираю лоб. – Я в курсе. То есть... Немного в курсе. Почти... А моя мать? Что с ней?

Глаза Зои Михайловны подёргиваются печальной дымкой. А я замираю в ожидании ответа. Каждая секунда –