Магические притязания - Илона Эндрюс

затем прикрыл нос и осторожно защелкнул крышку. Он попятился, а двое сонных людей взмахнули руками и вызвали две конические струи пламени. Маги огня — современный ответ на магическую защиту.

Поджигателям потребовалось еще десять минут, чтобы полностью сжечь всю пыль. В конце концов, я оказалась в полукруге почерневшей травы.

Оборотни на всякий случай смочили обожженное место водой. Я убрала защиту и вышла.

— Рад видеть вас в безопасности, консорт, — сказал мне Килан.

— Хорошо быть в безопасности. Мне нужен тот пластиковый стаканчик.

Трой протянул его мне.

Джийнкс, которая рылась в изодранных одеждах жреца-мага, подбежала и протянула мне небольшой матерчатый мешочек, покрытый красными иероглифами. Я взвесила его. Очертания подсказали мне, что внутри находится еще одна из этих сфер. О том, чтобы открыть мешочек, не могло быть и речи. Вытаскивать камень, а затем быть раздавленным им, когда он расширяется, сегодня не входило в повестку дня.

— Благодарю.

Я взяла мешочек, и мы с Кэрраном пошли обратно к дому.

— Где ты был? — спросила я.

— Мы обошли периметр. Я хотел посмотреть, есть ли еще какие-нибудь места, откуда они могут по нам ударить.

— Я не думаю, что сложная тактика является их сильной стороной.

— Согласен. Стена — это граница. Одна сторона защищает ее, другая атакует. Красиво и просто.

Я потянулась к его руке и обхватила своей. Немного уверенности.

— Я оставил двух человек присматривать за тобой, — сказал он.

— А что насчет Римуша и Джушура?

— Джушур в трансе, медитирует. Римуш бегал с нами.

Хммм.

— Как он справился?

— Он не отставал. — Он слегка согнулся, сжимая мою руку на сгибе своей руки. — Я вернулся, мои охранники спали, а тебя не было. Я пошел по твоему запаховому следу. Как ты там оказалась?

— На самом деле довольно просто. Я что-то почувствовала. Может быть, магия вернулась, может, что-то вроде призыва к стене. Охранников не было, и один из высокоуровневых магов ждал у края.

— Значит, ты пошла одна?

— Все спали или ушли.

— Достаточно справедливо. — Он снова сжал мою руку.

— Это не вина Андре и Хакима. Это была очень сильная магия.

— Мы расставим часовых поочередно. Один на стене, другой на некотором расстоянии.

Я рассказала ему о разговоре с жрецом-магом, о разлетевшейся голове и пыли.

Кэрран улыбнулся.

— Оно обеспокоено. Оно предложило половинчатый мирный договор. Оно, вероятно, не выполнило бы его. Оно хотело выиграть время, чтобы изучить нас и подготовиться.

— Мы не отдадим им половину Пендертона. Ни одним человеком больше.

Он остановился и посмотрел на меня.

— Они мертвы. Все, кого отдали как дань, мертвы. Оно послало одного из своих людей более высокого ранга на переговоры. Маги-жрецы не носят ошейников. Они искусны и ценны, и оно убило этого человека, просто так. Будто это ничего не значило. Оно уже пробовало с камнями и ничего не добилось, но все равно отбросило человека на тот случай, если пыль проникнет за оберег.

— Человеческое жертвоприношение, — сказал Кэрран. Выражение его лица было жестким, серые глаза потемнели.

Я кивнула.

— Мне нужно поговорить с отцом.

— Иди. Мы будем удерживать оборону.

— Я постараюсь одна нога тут, другая там.

Кэрран усмехнулся.

— Ты не разговаривала с отцом три месяца. Единственное, что он любит больше разговоров — это читать лекции. Он собирается удерживать тебя там так долго, как сможет.

— Оно нападет, как только перегруппируется. Он может читать лекции сколько угодно, но я решаю, когда приходить и когда уходить. Тридцать минут.

Он кивнул.

— Ни пуха, ни пера.

Глава 8

Я открыла глаза. Я стояла на квадратной платформе высоко над землей, держа в руках пластиковый холодильник и небольшую сумку. Прекрасный дворец раскинулся передо мной, видение, нарисованное на фоне сияющего предрассветного неба из кремового мрамора и лемурийского голубого гранита. Террасы тянулись от величественных башен; балконы пронизывали изящные комнаты, поддерживаемые элегантными колоннадами; водопады низвергались с верхних этажей в каменные бассейны. Внизу река вилась к морю, ее воды текли по захватывающим дух садам, где вдоль сотен прудов и ручьев цвели цветы, а каменные беседки с мягкими шезлонгами и резными скамейками давали возможность передохнуть.

Ветерок был теплым и приятным. В воздухе пахло цветами.

В этом царстве отец был богом, и этот дворец, такой прекрасный, что почти парил среди зелени, был чистейшим выражением его воли, его видением, воплощенным в жизнь без ограничений реальности.

Легкий ветерок шевелил мои волосы. Я прошла через платформу к узкому мостику, ведущему на террасу, которая граничила с кабинетом отца, огромной комнатой с высокими арочными окнами. Двери в кабинет были приоткрыты.

— Отец?

Еще одно дуновение ветерка.

— Вот ты где, Цветочек.

В дверях появился Роланд. Сегодня на нем была официальная одежда: сшитая на заказ синяя туника, ниспадающая до лодыжек, окаймленная белой бахромой по подолу, и длинная верхняя одежда, которую он называл «иррок», из отреза белоснежной ткани, тонкой, как паутинка. Он был закреплен на левом плече и ниспадал структурированными идеальными складками по одной стороне тела. Иногда он оборачивал его вокруг бедер спиральными складками, но сегодня иррок висел свободно.

Обычно он не утруждал себя официальной одеждой ради меня. Я видела его в тунике, иногда в брюках и рубашке, а однажды он появился в спортивном костюме, что заставляло меня смеяться минут пять.

Одежда менялась, но он всегда выглядел неизменно. Мужчина с лицом пророка или мудреца, с темными волосами, тронутыми сединой, с красивыми чертами лица, тронутыми солнцем, и глазами, полными мудрости и тепла. Мой отец, который обожал меня больше, чем кого-либо из моих давно умерших братьев и сестер, пытался убить меня в утробе матери, убил мою мать, вел против меня войну, а теперь дулся, если я пропустила запланированный визит.

— Прошло так много времени с тех пор, как ты в последний раз навещала меня.

По сути да.

— Пренебрежительное отношение к моему мужу в присутствии нашего сына может иметь к этому некоторое отношение.

Он махнул рукой, отметая это замечание.

— Я не принижал его. Я просто указал на то, что человек, который пожертвовал своим положением во власти под давлением, не годится для правления.

Я помахала рукой перед носом.

— Воняет.

— Что?

— Твоя чушь собачья, отец.

Он усмехнулся.

— Ты продолжаешь использовать Конлана, чтобы наносить эти маленькие удары по Кэррану. Я понимаю, ты находишь это забавным, но каждый раз, когда ты наносишь удар, мы вспоминаем, что ты натворил. Как и все мы, ты всего лишь человек, отец, и твои действия не выдерживают критики. Скоро Конлан станет достаточно взрослым, чтобы увидеть тебя таким, какой