Вера в сказке про любовь - Евгения Чепенко

«Как ты узнал?»

«Ты так пахнешь».

Вот теперь я опустилась в ванную. Ноги ватными стали.

«У тебя короткое полотенце», — не стал тянуть со следующим сообщением Свет.

Наконец вспомнила, что шторы на кухне не закрыты, а свет включен.

«Ты за мной следишь?»

«Нет, но сейчас очень хочу».

Чем дальше, тем занятнее диалог. Ну ладненько. Был диалог, будет секс по телефону, тем более я уже сама хочу.

«Хочешь следить за мной?»

«Да».

«Прямо сейчас?»

«Да».

Ага. Понеслась.

«Только наблюдать и не вмешиваться?»

«Да».

«Даже если я буду стонать?»

«Нет», «не знаю», «что ты делаешь сейчас?»

Три сообщения подряд — довольная собой, я заулыбалась.

«А что ты видишь?»

«Вижу теплую, мягкую кошечку, которая ласкает себя. Вижу, как ты выгибаешься. Слышу, как выдыхаешь, и не знаю! Скажи мне!»

Вот теперь не до шуток. Игра и для меня прошла точку невозврата. Я бы сейчас позволила ему не только наблюдать.

«Текст набирать одновременно сложно».

Стоит удивляться, что он позвонил? Не думаю.

Я выдохнула в трубку нечто невнятное, притворяться не пришлось.

— Теперь не надо набирать, — голос у него был глухой и напряженный.

— Да, — согласилась я, а дальше…

Дальше шептала что-то невнятное, обрывками фраз описывая, что делаю, тихо стонала, слушая, как он просит делать что-то меня и выполняя эти просьбы. Его голос отражал все его эмоции и передавал их мне. Чем больше я запиналась и прерывалась, тем больше он сходил с ума, тем сильнее сходила с ума я.

Пожалуйста, не молчи…

Хочу слышать тебя…

Нежная девочка…

Скажи, как тебе нравится…

А теперь сильнее… Нет, кошечка, еще сильнее… Да, теперь верно…

Хочу видеть…

Еще никто никогда не обращался со мной вот так. Он и просил, и требовал, и руководил. И даже после моего последнего придушенного стона, он продолжал шептать что-то безумное, простое и нежное. Я с замиранием сердца слушала и до чертиков боялась, что он остановится. Боялась по двум причинам. Во-первых, понятия не имела, что делать дальше. А во-вторых, я и не хотела, чтоб он останавливался. Я вообще не хотела, чтоб он сейчас был в соседнем доме. Я хотела его здесь и сейчас со мной, со всеми его заморочками и странностями, с его болью и непонятным юмором, с его усталыми синими глазами и поразительной лаской.

— Выйди ко мне, — вдруг тихо попросил Свет.

Я замерла, даже дышать постаралась как можно тише.

— Пожалуйста, — серьезно и очень мягко добавил он.

Не знаю, слышал ли плеск воды и шорох, когда я молча встала, обернулась полотенцем и вышла в коридор, а затем на кухню. Он правда ждал. На фоне освещенного окна было несложно различить мужской силуэт. Я посильнее прижала полотенце к груди, неизвестно откуда выбравшееся смущение не давало в это мгновение покоя. Да и чувство неловкости все возрастало. Он совсем ничего не говорил, стоял там и не шевелился, а мне оставалось гадать, о чем этот мужчина вообще сейчас может думать. Вот чего никогда не могла хотя бы предположить, так это его мыслей.

— Не кусай ее так сильно.

— Кого? — испуганно встрепенулась я, потом сообразила, что он о моих губах. — А! Больше не буду.

Чем сильнее нервничаю, тем сильнее грызу нижнюю или верхнюю. Дурная привычка многих людей, не только моя.

— Устала за прошедшие два дня?

— Ну… немного.

Честно говоря, устала сильно, поэтому не хотела много с Кариной говорить и потянулась в ванную горячую мышцы расслаблять.

— Только немного?

— А может, и много, — неожиданно для себя самой честно сказала я.

И на душе так легко стало, как будто подвиг совершила, честное слово! То ли он на меня так влияет, то ли у самой просто не все дома сегодня присутствуют.

— Уже похоже на правду. Что планировалось после ванной?

— Кровать, — снова честно ответила и тут же в панике добавила. — Спать, в смысле.

Свет засмеялся, а мне захотелось провалиться на месте.

— Тогда приятных тебе снов.

— Спасибо.

Голос у меня совсем уверенно не звучал. Куда только подевалась обычная нормальная Вера? Канула в неизвестность. Сегодняшняя Вера совсем не хотела прерывать разговор, но и выдавать этот факт тоже не хотела. Помедлив, с тяжелым сердцем я подошла к окну, задернула шторы, выключила свет, затем как можно мягче прошептала ему «спокойной ночи». Он не ответил.

Стоит ли говорить, что уснуть я не могла еще долго. Ворочалась с боку на бок, размышляла, бредила, анализировала — иначе говоря, делала все, что мешает нормальной женщине спать и беречь нервы. Я перечитывала его сообщения снова и снова, слышала эхом в комнате его голос, вспоминала все его слова. Самые двойственные ощущения порождало это его «кошечка». И странно, и приятно, и неправильно, и потрясающе. Отчего-то к другой девушке или женщине я могла спокойно такое отнести, но не к себе. Так меня еще никто не называл. Вера, Верочка, милая, сладкая, была пару раз дорогой — никто особо не блистал оригинальностью. И это вроде не оригинально, и все равно даже про себя лишний раз произнести стеснялась, а почему — не знала. Зато, когда вспоминала в его исполнении, аж дыхание перехватывало.

Ну а самые пугающие ощущения порождали мысли о завтрашнем дне. Что делать? Как быть? И что будет делать он? Или не будет делать? Прошлый опыт общения с мужским полом подсказывал, что скорее не будет, чем будет. Ничего ж из ряда вон не произошло. Подумаешь, подразнил женщину по телефону — ерунда, с кем не бывает. Это женщина места себе не находит, а он, наверное, спит давно. И с чего вдруг женщину так задело произошедшее? Обещала ведь сама себе быть рассудительной, хладнокровной, умной…

В какой-то момент я просто засмеялась вслух. Осталась наедине со своими мыслями, и здравствуй, самоедство, я