Развод.com - Ольга Сергеевна Рузанова

— Хорошо, Роман Алексеевич.

Мы выходим на улицу. Я радуюсь летнему солнцу и замечаю Дениса. Он направляется к нам по аллее. Тоже с букетом и вдобавок с голубыми воздушными шарами.

— Тебе чё давно бампер на багажник не натягивали? — кидает ему Березовский, направляясь к автомобилю.

— Рома, — шикаю и переключаюсь на друга. — Спасибо, Денис. Очень приятно.

Маше с Ваней на выписку приезжать запретила, а вот про своего наставника даже не подумала.

— Как дела? — спрашивает Ден, когда мы немного отстаем. — Ты, наверное, в шоке от статей?

— Статей?

— Ты что, ничего не знаешь?

— Да что случилось? — вдруг пугаюсь.

— Позавчера вышли публикации о вашем разводе. Их все интернет-паблики опубликовали. Тысячи хейтеров теперь у твоего Березовского.

Я обеспокоенно смотрю на Рому. Он выглядит как обычно. Самоуверенный и загруженный работой. Пока устраиваюсь на заднем сидении рядом с сыном, мужчины успевают обменяться колкостями.

— Вали отсюда, крот-фотограф.

— Заткнись, урод.

— Чё ты сказал? — срывается.

— Рома, — шиплю, одергивая платье. — Ну, хватит вам. Денис, ты тоже, — обращаюсь к другу. — Спасибо большое, что приехал. Я пока тебя к нам не приглашаю, надо настроить режим, потом уже сможем принимать гостей.

— Я понял, Наташ. Привыкайте. Я найду время, чтобы вас навестить.

— Только попробуй, — Березовский закрывает мою дверь легким хлопком. — Я тебе весь циферблат расхуярю.

Закатив глаза, жду, пока он сядет за руль и машу Денису, а потом вспоминаю про статьи. Достаю из сумки телефон и ввожу в строку поиска еще пока свою фамилию, объединяющую нас с Ромой.

«Развод в прямом эфире, которого не было. Как Роман Березовский всех перехитрил и устроил пиар-компанию на репутации семьи».

«Роман Березовский баллотируется в депутаты ЮЗАО. Что мы знаем о бывшем инфоцыгане, который торгует лицом собственного ребенка? Читайте в выпуске».

«А был ли секс? И куда делась певица Ильяна. Березовский подчищает следы».

— Рома, — испуганно ахаю. — Что это такое? Почему ты вообще молчал?

Остановившись на светофоре, оборачивается и концентрируется на экране мобильного, который я показываю, а затем мажет взглядом по моему лицу.

— А что тут скажешь?

— Это ведь заказные статьи, — догадываюсь. — Кто-то под тебя копает?

— Заебутся копать!..

— Рома. Здесь наш сын, вообще-то.

— Прости, Саня, — Березовский смущается и пораженно смотрит на меня в зеркало. — Наш сын. Это охуеть, Гайка...

— Рома, блин, — кулаком тараню его плечо.

— Блин, прости, — хохочет. Машина трогается с места.

Очутившись дома, блаженно вздыхаю. Вчера здесь работал клининг, а еще у меня появилась помощница, которая заботливо приготовила ужин. Это поможет в первое время уделять внимание только Сашеньке.

— Я могу остаться, — предлагает Рома.

Убрав плюшевый комбинезон с кровати на полку в шкаф, прикрываю дверцу и мотаю головой.

— Не стоит, Ром. Я сама со всем справляюсь.

— Как? — широкие брови удивленно взлетают. — Ваня рассказывал, одному человеку помыть младенца просто нереально. Надо придерживать головку. Вдруг не справишься?.. Давай вместе это сделаем. В конце концов, я такой же отец.

— Почему я с чем-то должна не справиться? У меня есть специальные приспособления для детской ванночки. Я сразу их купила.

— То есть я типа и не нужен? — Рома цедит сквозь сжатые зубы. Бесится.

Я нервно сглатываю слюну. Как он не понимает?.. Любое наше общее дело приводит к тому, что я начинаю вспоминать прошлое, а мне пока физически больно это делать. Не знаю, когда лопнет этот гнойный нарыв и вообще лопнет ли, но я искренне себе этого желаю в новой жизни.

— Приходи завтра, Ром. Пожалуйста, — с какой-то отчаянной тревогой прошу. — Сегодня я сама справлюсь.

Березовский хватает свой пиджак и, зацепив Сашеньку отрешенно-растерянным взглядом, направляется к выходу. Задрав голову к потолку, громко прошу:

— Прости, Рома...

— Проехали.

Дверью при этом, как обычно бывает, не хлопает. Это вызывает у меня улыбку, так как понимаю — он так за сладкий сон нашего Александра переживает.

День, которого я больше всего ждала, вдруг превращается в рутинный, а затем до гуляющего по телу озноба в нервный. Саша просыпается ближе к вечеру. Кормлю его и кладу на специальную подушку для новорожденных.

Теперь уже дома, а не в роддоме, долго и внимательно смотрю на то, как сыночек озирается. Изучает обстановку, хотя вряд ли что-то видит.

Гигантская ответственность за чужую жизнь накрывает. В больнице мы были под присмотром медперсонала, а здесь — только я одна за него отвечаю.

Я совсем одна….

А сынок такой крошечный. Сладкий, беспомощный комочек… Если сделаю что-нибудь не так? Одно неверное движение и.… страшно представить.

Или крепко засну ночью? Придавлю Сашу своим телом? Не увижу, что он уткнулся в матрас? А если на него светильник упадет?

Отодвинув кроватку на безопасное расстояние от стены, выдыхаю.

— Все через это проходят, — успокаиваю себя. — И ты пройдешь…

Перед сном набираю теплую воду в ванночку и долго вымеряю температуру термометром. Затем устанавливаю специальную, небольшую горку. Накрываю ее пеленкой.

Снова сомневаюсь.

Рука по привычке тянется к телефону. Рома… ты мне так нужен.

Он словно чувствует. Набирает.

— Да, — шепчу.

— Как дела? — обеспокоенно спрашивает.

— Нормально.

— Помылись уже?

— Да, — закусываю сразу обе губы и смотрю на ванночку. Зачем вру?...

— Ладно, — ворчит Березовский. — Чуть что — мне звони. В любое время дня и ночи.

— Я запомню, — смеюсь и завершаю звонок.

Машка говорила, Ваня тоже себя в грудь бил, а потом дрых. Еще и нервничал, что ему с утра на работу, и просил новорожденного ребенка быть потише.

Первое купание проходит отлично. Саша внимательно следит за моими руками. Ну, или мне так кажется. Когда я аккуратно поливаю теплой водой, он блаженно прикрывает глаза.

Одной ладонью удерживая сына, делаю памятные фотографии и заканчиваю с водными процедурами. Потом обрабатываю пупок зеленкой, как советовал врач, одеваю памперса с бодиком и снова кормлю.

Засыпает быстро.

Разобрав сумки из больницы, в полутьме пью горячий чай с молоком и ложкой сахара. Прислушиваюсь к тишине.…

Осознание материнства накрывает бетонной, неповоротливой плитой. Мне ведь теперь даже в магазин на пять минут не выйти?

Дрожащими пальцами ловлю набегающие на глаза слезы. И кто придумал