Ведьма, мы-же-на-ты! - Надежда Николаевна Мамаева

К слову, и Маук обрадовалась идее поплескаться в теплой бадье. Да и Рангер, думаю, был не прочь полежать в водичке. Так что я решила: раз магии в резерве больше половины, на энергозатратное заклинание переноса воды из колодца в чан ее хватит. Нужно лишь создать точку выхода в помывочной и входа – на дне колодца.

Вот только едва я подошла к срубу последнего, как рядом возник муженек.

– Что ты задумала? – подозрительно уточнил он.

– Перенести воду, – отмахнулась я, уже в мыслях создав матрицу заклинания.

Только воплотить мне ее не дали. Муженек, оттеснив меня от ворота, принялся крутить тот. А затем – и носить воду в дом.

М-да… Перенос по-ведьмински и по-паладински выглядел по-разному. Но итог был одинаков. После полудня в бадье плескалась теплая вода.

В нее-то я супруга и запихнула. Расчет был прост: пока Рангер плещется, я смогу почистить магией его одежду. Да к тому же, как всякая правильная жена и ведьма, не дам супругу долго расслабляться. Все же раны не любили тепла и влаги.

Так что муженек в бадье не залежался. А как только он вышел, я лишь переместила заклинанием грязную воду, поставив точку выхода наугад. И помывочную заняла Лисичка. А за ней пошла мыться и я. Благо чистой теплой воды было много: Рангер натаскал ведер с избытком.

Правда, когда зашла в сумрачную комнатку, где витали клубы влажного пара и пахло дровами, заметила, что на скамье лежит кусок какой-то ткани. «Наверное, Маук забыла, – подумала я. – Ну ладно, заберет позже».

С такими мыслями я погрузилась в теплую воду и отдалась неге. Волосы тут же потяжелели от влаги, стали липнуть к спине, плечам, оттягивали голову.

Эликсир, который я плеснула в бадью, расслаблял. Пена ласково касалась кожи. Я нежилась долго, но наконец поняла, что навечно здесь остаться не получится. Взяла ковш, чтобы ополоснуться. Встала так, что край бадьи оказался мне по середину бедра.

Вода мягко ударила о темя, растеклась плащом по плечам, ласково касаясь их, будто целуя. Но, когда ковш опустел, ощущение этих нежных поцелуев осталось. И мало того, показалось, будто эти невесомые касания начали спускаться к талии, бедрам.

Я стояла к двери полубоком и краем глаза заметила, что та чуть приоткрылась, впуская в помывочную темноту коридора и вместе с ней мужской взгляд.

Добропорядочная девица на моем месте непременно бы завизжала. Только я была так же далека от добра, как и от пристойности.

Потому, взяв мочалку, провела ей по бедру, оставляя мыльный след на коже. Еще и провокационно откинула голову, чуть приоткрыла губы… И хоть я не могла слышать и видеть Рангера, что-то мне подсказывало, что мужское дыхание участилось, а зрачки расширились.

Про себя же подумала: «Ну чего ты медлишь? Зайди. Здесь такая ведьма тебя ждет…»

Вот только вместо скрипа распахнувшейся двери я услышала тихие удаляющиеся шаги. Выругалась со злостью, плюхнувшись в бадью. Да что же мне муж такой попался… Непобедимый – еще ладно. Но он к тому же и несовратимый!

Сила негодовала вместе со мной. Так что из помывочной я вышла далеко не в благодушном настроении и почти нос к носу в зале столкнулась с Рангером.

– Можно воспользоваться твоей шкатулкой для писем? – хрипло выдохнув, произнес он.

У меня от этих слов внутри словно что-то оборвалось. Почему-то в душе поселилась уверенность, что пепельный будет писать в конклав и требовать расторжения брака. Дособлазнялась, Изи, до развода, называется…

Не знаю, откуда взялась эта уверенность, что Ран хочет разорвать как можно быстрее брачные узы, но избавиться от нее я не могла. Впрочем, как и отказать пепельному.

Но чтобы ведьма просто так отступила? Да никогда! Мы всегда доходили до конца. Победного или жизни. Но доходили. Потому первой вошла в комнату, приблизилась к столу так, чтобы закрыть шкатулку спиной, положила руку на ее крышку и прошептала заклинание.

Схема была не из простых, да и вмешиваться в телепортационные настройки – не самая лучшая идея, но… особо вариантов не было. И если я ничего не перепутала, то письмо Рангера из ларца исчезнет, как положено, а ночью вернется ко мне, не дойдя до адресата.

Так что, повернувшись к муженьку, я с довольной улыбкой произнесла:

– Располагайся. Бумага, чернила, писчее перо, песок… – перечисляя, я указывала взглядом на предметы.

– Спасибо, – отозвался паладин тоном человека, который все для себя решил.

Я же не стала задерживаться и оставила его в своей комнате наедине со шкатулкой. А сама, не зная, чем себя занять все то время, что супруг будет страдать эпистолярным жанром, взялась разливать приготовленное зелье от простуды по пузырькам.

Опускавшееся в перину туч закатное солнце играло на их стеклянных боках, освещало закупоренные пробки моего эликсира. В печи потрескивали поленья. Мирный вечер поздней осени… Был бы. Если бы я не чувствовала, как внутри натягивается до предела готовая вот-вот порваться струна, и звенит она тревогой.

На лестнице раздались шаги.

Я, поставив очередной бутылек на стол, сама не знаю, почему поспешила в коридор, а оттуда – в зал. Рангер уже спустился со второго этажа и успел подойти к прилавку, за которым полагалось стоять трактирщику и наливать гостям выпивку. Увидев меня на пороге, пепельный замер.

Я тоже остановилась.

Хотела заговорить, но не знала, что сказать. Паладин тоже отчего-то молчал, лишь пристально, неотрывно смотрел на меня таким взглядом, от которого в голову приходят непростительно-соблазнительные для ведьмы мысли. Например, о жизни, которую можно пройти рука об руку с любимым человеком.

– Я хотел…

– Тебе нужно…

Мы заговорили вместе, перебив друг друга.

Пепельный замолчал, словно давая мне возможность первой высказаться.

– Тебе нужно снять швы, – выпалила я, чтобы хоть что-то сказать.

Мужу понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать услышанное. Как будто он ожидал от меня чего-то совершенно иного. Но после Рангер кивнул и уточнил:

– Прямо сейчас?

– А зачем медлить? – сглотнув, выдохнула я.

– Хорошо…

Это был странный разговор, когда произносишь одно, а подразумеваешь совсем другое. Я говорила: «Снять швы», а душа кричала: «Останься!» А Рангер соглашался, а сам… наверняка уже думал об уходе.

Когда пепельный опустился на кровать, а я присела на край той с принесенным из моей комнаты лекарским кисетом, то возникла еще одна неловкая пауза.

Рангер лежал на своей постели без рубашки и ждал… Но, кажется, вовсе не того, что я начну аккуратно разрезать шелковые нити и вытаскивать их пинцетом. Мои же