Тяжесть слова - Екатерина Ивановна Гичко

– Ты понимаешь, о чём просишь?! – взбешённо процедил сквозь зубы наагасах. Он явно сильно жалел, что велел привести меня сюда.

– Он первый и единственный, кто меня полюбил! – Я с мольбой посмотрела на нага. – Меня никто никогда не любил! И вы меня тоже не любите, наагасах, и вряд ли когда-нибудь полюбите. Так пусть у меня будет хоть эта любовь! Позвольте мне найти утешение хотя бы в ней, в осознании того, что человек, который меня так искренне и сильно любил, жив, а не умер из-за меня. Я вас прошу, пусть он уйдёт!

Я рыдала, стоя перед наагасахом на коленях. Возможно, я выглядела жалко. Но кому какая разница, как я выгляжу?

Наг молчал долго.

– Это будет моим свадебным подарком, – наконец выдавил он. – Но больше никогда! Никогда не смей просить меня за другого мужчину! Встань!

Я попыталась, утирая слёзы ладонью, встать, но силы покинули меня. Наагасах наклонился, подхватил меня под локоть и вздёрнул на ноги одним рывком. По его знаку Шайш открыл дверь камеры.

– Ты свободен, – презрительно процедил наагасах узнику. – Можешь идти на все четыре стороны. Мы тебя даже проводим. Но только посмей оказаться рядом с ней ещё хоть когда-нибудь!

Сказав это, наг резко развернулся и потащил меня на выход. Но не в комнаты, а на улицу. Я всхлипывала, пытаясь унять слёзы, и вытирала лицо рукавом. Видевшие нас слуги испуганно косились.

Проволок меня наагасах до самых ворот. Стража взглянула на нас с недоумением, на меня даже с сочувствием, но вмешаться не посмела. Зачем мы пришли сюда, я не понимала, но желания интересоваться не имела. Я просто пыталась успокоиться. Злой наагасах, сложив руки на груди, стоял рядом.

Довольно быстро у ворот оказались Лош и Риш, сопровождавшие господина Зуваруса. Ему дали возможность только накинуть плащ на плечи и взять небольшую котомку. Слова про проводы обрели для меня смысл. Я вдруг поняла, что, скорее всего, вижу этого необыкновенного человека последний раз в жизни. И даже не могу обнять его на прощание.

– Проваливай, – грубо приказал наагасах жрецу.

Господин Зуварус бросил на него равнодушный взгляд и подарил мне наполненную теплом улыбку.

– Не плачь, моё сердце остаётся с тобой.

Моё собственное сердце невыносимо заныло, в груди спёрло дыхание, и я опять заплакала. Я вдруг осознала, что готова нарушить все свои обещания и сбежать с господином Зуварусом. Я хотела быть с ним всегда и дарить ему свою любовь. Я была уверена, что могу её подарить. Я уже чувствовала её безжалостные клыки. Жрец опустился передо мной на одно колено и, не обращая внимания на наагасаха, с необъяснимой нежностью посмотрел мне в глаза.

– Буду молиться, чтобы счастье не обошло тебя стороной и эти слёзы были последними в твоей жизни. Я уверен, что он не может устоять от искушения полюбить тебя. И надеюсь, он сможет донести свою любовь до тебя и твоё сердце будет счастливо рядом с ним.

– Поторапливайся, – грубо велел «он».

– Прощай. – Господин Зуварус коснулся тёплыми губами моей ладони.

Это «прощай» ножом резануло моё сердце. Мужчина встал и, сгорбившись, пошёл прочь. Несчастный, потерявший всё, с одной жалкой котомкой в руках… Ему даже не позволили нормально собраться, и он вынужден уходить практически без всего! Как он будет теперь жить?! Что делать?!

– Я готова нарушить свои обещания, – омертвевшим голосом произнесла я. Слёзы продолжали течь.

– Тогда он умрёт, – ледяным тоном ответил наагасах.

– Именно поэтому я всё ещё здесь, рядом с вами, а не с ним, – равнодушно ответила я.

Меня резко дёрнули за руку и потащили назад в дом. Я продолжала, пока это было возможно, оборачиваться и смотреть на удаляющуюся сгорбленную фигуру. Один раз господин Зуварус обернулся и, я была готова поклясться, ободряюще улыбнулся мне.

Взбешённый наагасах просто запер меня в своей спальне и уполз. А я разревелась в голос, кусая зубами подушку и воя от безысходности.

Глава 7

Похищение

Следующий день прошёл как в тумане. Я выходила к столу, гуляла по парку, осматривалась. Но эмоции исчезли. Мне вдруг стало всё равно. Какая разница, что происходит вокруг, когда внутри так тоскливо? Меня не привлекали книги, беседы, не раздражали вольные манеры наагасаха… Его очень злило моё поведение, но даже это меня не волновало. А Шайш, Риш и Лош избегали смотреть на меня, словно в чём-то провинились.

Почему господин Зуварус полюбил именно меня? Вина терзала, не переставая. Даже если он не держит на меня зла, я всегда буду испытывать это острое чувство. Поддавшись порыву, я даже пошла в часовню и, стоя на коленях перед статуей Богини-Матери, горячо помолилась, чтобы у него было всё хорошо.

Наагасах пытался меня отвлечь. Но у него ничего не получалось, и в итоге он злился и уходил. Потом возвращался, молча садился рядом и пытался ещё раз. Он даже привлекал к этому за обедом моих сестёр, надеясь, что они смогут меня развлечь. А Шайш вместе со своими рыжими товарищами отвёл меня на развалины замка, надеясь, что я загорюсь исследовательским энтузиазмом и полезу внутрь. Но я просто села на камень во дворе и сидела так до тех пор, пока они не решили, что пора домой.

Слух о том, что господин Зуварус пытался отравить наагасаха, быстро разнёсся по имению. Наагасах не скрывал произошедшего: когда ему понадобилось арестовать жреца, он пошёл к отцу и поставил его в известность. Поражённый отец, конечно, препятствовать не стал. И молчать тоже. Он упомянул об этом неслыханном происшествии в разговоре с герцогом. Тот поделился с женой. Герцогиня посочувствовала мачехе, что ей приходится выносить одно несчастье за другим. Разговор герцогини с мачехой услышали слуги, и новость о вопиющем поведении жреца распространилась со скоростью пожара.

Дошла эта весть и до принцессы. Я столкнулась с ней в коридоре, когда шла с утренней прогулки из парка в сопровождении троицы нагов. Улыбаясь, она сообщила, что даже не предполагала, насколько я роковая девушка. Влюбить в себя жреца, да так, чтобы он пошёл на преступление… Больше она ничего не сказала. Я мрачно посмотрела на неё, а мысленно закричала: «Пошла прочь, мразь!» Принцесса почему-то вздрогнула и уступила дорогу. Когда я проходила мимо, на её лице было растерянное выражение, словно она не понимала, почему уступила мне.

Риолана и Дарилла, трапезничающие с нами, конечно же, сразу обратили внимание на моё состояние. А потом и до них дошли слухи. Дарилла