Да, шеф! - Джинджер Джонс

чтобы поближе рассмотреть лицо, и тут же об этом жалеет. Глаза повара закрыты, круги под ними темные, как дождевые тучи, а крошечная прядь волос развевается на ветру – собственно, только она и движется. Звуки праздника становятся далекими, вместо них в ушах Фрейи стучит ее сердце. Она подносит ладонь ко рту Кристоса в надежде уловить выдох и ничего не чувствует. Прикладывает ухо к его носу, но звука тоже нет.

– Кристос?

В воздухе витает запах мочи. Глядя на его разбросанные конечности и впалый торс, она замечает влажное пятно на промежности брюк.

– Кристос? – Фрейя трясет его за плечи. – Вставай, вставай!

Но Кристос не просыпается.

Глава 18

Кристос

– Ксантос! – Фрейя в бешеной панике размахивает руками и бежит к террасе.

Он оборачивается, машет в ответ и идет к группе друзей.

– Ксантос! – кричит она. Он снова оглядывается.

– Кристос без сознания! Быстрей!

Ксантос замирает. Затем запихивает бутылку с водой в задний карман штанов, перепрыгивает через стену террасы и мчится вниз с холма к ней, будто на крыльях. Фрейя поворачивается на каблуках и хватает его за рукав, радуясь, что он рядом. Ксантос знает, что делать; ее надежная опора в водовороте безумия. Они бегут вниз по холму, выворачивая лодыжки на травянистых кочках, огибают группу подростков, курящих траву, держатся друг за друга, проносясь мимо фейерверков и сахарной ваты, переполненных мусорных баков и куч пустых пивных бутылок. У куста Фрейя резко тянет Ксантоса влево, через увешанную фонариками оливковую рощу, через травянистый пригорок, за огромную глыбу известняка и…

– Папа! – Ксантос смотрит на тело, лежащее в маленьком овраге, грязное и безжизненное.

Фрейя замирает. Кристос – отец Ксантоса?

Лицо парня каменеет от страха. Подобно леопарду, выслеживающему свою добычу, он осторожно приближается к телу и наконец спрыгивает рядом с ним.

– Папа? – Ксантос бьет Кристоса по лицу. – Папа?

У Фрейи кружится голова, все происходит, будто в замедленной съемке.

– Папа! – Ксантос становится на колени и разглядывает отца, начиная с заляпанного вином подбородка до испачканной мочой промежности.

Она прикусывает губу, и во рту появляется металлический привкус.

– Папа? – Похожие в лунном свете на помутневшие нефриты глаза Ксантоса полны отчаяния.

– Он…

– Папа! – Он швыряет пустую винную бутылку вниз по склону холма, где та приземляется с глухим стуком.

– Стой, у тебя же есть вода! – кричит Фрейя. – Разве мы не должны попытаться…

Ксантос вынимает из кармана пластиковую фляжку и брызгает водой в лицо отцу, но тщетно.

Крутя подол платья и прикусывая изнутри щеку, Фрейя приседает рядом.

– В Лаппо есть больница?

Ксантос щупает пульс отца и ничего не говорит.

– Я хотела вызвать скорую, – признается она, не в силах объяснить, почему так этого и не сделала.

На Кипре 911 не распознается как номер службы экстренной помощи, а Фрейя другого не знает, вдобавок она не говорит по-гречески и не понимает, где именно нашла тело – хотя теперь все эти оправдания кажутся жалкими.

Ксантос морщит лоб. Он достает из кармана телефон и набирает на экране три цифры. Через несколько секунд на том конце линии раздается голос. Кстантос что-то громко тараторит, в каждом слоге ощущается тревога. Он говорит все быстрее и быстрее, хватает отца за запястье и снова пытается найти пульс. Следуя инструкциям оператора, Ксантос щиплет Кристоса за нос и разочарованно вздыхает. Его глаза сейчас размером с обеденные тарелки. Он переводит телефон на громкую связь и кладет его на траву, смотрит на Фрейю с такой напряженностью, будто силой воли высасывает каждую частицу кислорода из ее тела и запечатывает в вакууме. Она хочет отвернуться, но не может. Его взгляд завораживает. Молит о помощи. Просит о прощении. Женщина на том конце провода все говорит инструкции, только Фрейя ни черта не понимает.

– Нам нужно уложить его вот так. – Ксантос показывает руками позу. – Возьми его за ноги, и я переверну тело.

Фрейя чувствует приступ паники.

– Готова? На счет три…

Она хватает Кристоса за лодыжки, и у нее сердце замирает, настолько безжизненным он кажется.

Ксантос не спускает с нее глаз; их связь невозможно разорвать.

– Раз…

Фрейе нехорошо. Она не может его подвести.

– Два…

Она видит водоворот эмоций в его зрачках. Любовь. Страх. Вера. Ужас.

– Три! – рычит Ксантос.

Они ходят на цыпочках по натянутому канату, сплетенному из надежды и неуверенности, оба колеблются, пытаясь проложить путь по невидимой проволоке, и ни один из них не осмеливается взглянуть вниз и убедиться, что страховки нет. Изо всех сил она переворачивает Кристоса, перекручивая левое бедро поверх правого, а Ксантос перекатывает туловище. Женщина на другом конце провода выдает новые инструкции.

Голова Кристоса болтается, как у марионетки. Он падает на живот. Смахивая волосы с лица, Фрейя наблюдает, как Ксантос поднимает левую руку отца так, что она оказывается на одном уровне с грудной клеткой, а правую кладет на уровень головы. Затем, покачивая Кристоса туда-сюда и хлопая его по щеке, Ксантос закрывает глаза и бормочет молитвы, которые слышит только он сам.

– Ксан… – Фрейю подводит голос.

Ей хочется обнять Ксантоса за шею и сказать, что все будет хорошо, но это явно не так, да и слова сейчас бесполезны.

На его глазах выступают слезы.

– Надо отнести его в море. В прошлый раз Димитрий бросил отца в ванну и включил душ. Его нужно окатить водой. Холодной вода.

Он хватает телефон и завершает разговор, затем берет Кристоса под руки и перемещает в сидячее положение.

– Давай, давай. – Ксантос похлопывает отца по щекам, но тот не реагирует.

Фрейя хватает Кристоса под руку и жестом предлагает Ксантосу встать с другой стороны. Вместе они тащат старика по редеющей траве на песчаные дюны. Пугало. Тряпичная кукла. Марионетка. Отец. Шеф-повар. Пьяница. Тяжело дыша и отдуваясь, они тянут Кристоса, роняя через каждые несколько ярдов и, в конце концов, падают под обмякшим телом всего в нескольких дюймах от моря. Ксантос поднимает голову, на его лице написано поражение. Он взял на себя основной вес и теперь совершенно выбился из сил.

– Давай! – кричит Фрейя, хватая Кристоса за правое плечо и прижимая руку Ксантоса к его левому. – На счет три!

Ксантос молча кивает.

– Раз, два, ТРИ! – Она тянет изо всех сил.

Луна так озаряет море, что кажется, будто прилив двигается к ним навстречу, и это тоже помогает.

Вместе они волочат Кристоса к воде, таща его по мокрому песку. Поношенные кожаные тапочки остались валяться на берегу. Наконец, сила течения подхватывает тело, и оно оказывается в море. Сбрасывая собственную обувь и швыряя ее