Роззи. Стать счастливой. Часть 1 - Лира Алексахина

Как только Вигмар ее забрал, Беатрис уговорила того съездить забрать мать. Мужчина, имевший печальную историю со своей матерью, согласился почти без уговоров.

Потратив много дней в дороге, они застали умирающую женщину. Она лежала в кровати год после побоев отца. За ней ухаживали младшие, как могли. Только женщина была совсем плоха. Это были ее последние дни. Она все ждала, быть может, увидит дочь и простится. В доме уже была другая женщина при живой жене.

У Беатрис при этой картине помутилось в голове. Она за волосы выволокла любовницу отца из дома и вышвырнула на улицу. В момент душевного потрясения у людей часто открываются резервные силы организма.

Вигмар не мешал совершать месть и готов был помочь в любую минуту, как и охрана из десяти головорезов.

Взяв кухонный нож, Беатрис расправилась с пьяным отцом. И с этим же ножем, вся заляпанная кровью на лице и на одежде, пришла к умирающей матери.

– Прости меня, прости! – шептала дочь, глядя в глаза матери.

– Ну чего ты, милая, – отвечала ей мать, гладя любимицу по голове. – Ты смогла, милая, ты смогла. И я так счастлива. Теперь и умереть не страшно. Помоги, пожалуйста, младшим, если сможешь. Только их стараниями свиделись.

– Клянусь, мама!... Я убила его, – прошептала дочь.

– Жалеешь, милая?

– Жалею, что не убила раньше. Прости меня, что не приходила так долго. В столице не пускают за ворота, пока не выкупят. Я пришла, как только смогла, – слезы катились крупными каплями по лицу Беатрис.

– Свиделись на последок и ладно. Спасибо богине-Хелле, подождала, не забрала меня раньше.

Мать и дочь поговорили. И мать попросила не мучить ее дорогой, бесполезными попытками вылечить и отпустить. От смерти нет лекарства, а ее время почти вышло. Беатрис, рыдая, дала матери питье с ядом, что носила всегда с собой на всякий случай. Ее мать тихо умерла с улыбкой на губах.

Вигмар был рад за возлюбленную, ведь он сам пока не мог отомстить. Младших они забрали, дом сожгли. У матери был большой погребальный костер. Тело отца выкинули в лесу на растерзание диким зверям.

Всех своих сестер и братьев, что были в деревне и пожелавших отправиться в столицу, Беатрис забрала с собой. Младших устроила в школы и дала дорогу в жизнь. Старшим купила одну лавку на всех и ушла навсегда, так и не простив им, что не уберегли мать.

Вигмар, держа ее за руку, увез в светлое будущее.

***

Живые глаза в картине на стене видели, как Беатрис избавилась от порошка, моргнули и стали снова нарисованными. Ноги в мягких туфлях ушли.

24. День открытых дверей

Бывает, проснёшься, но не открываешь сразу глаза. Лежишь в постельке, нежишься. По закрытым глазам весело прыгают солнечные лучи. Хорошее настроение, мягкое постельное белье, удобный матрас, умиротворение в душе.

Ещё пять минуточек и побегу на работу! Как же хорошо внутри. Улыбаюсь. А заварю – ка с утра вкусного кофейку! Там оставалось на донышке, должно хватить. И блинчики! Сделаю парочку, полью сметанкой и сяду у окна.

Да, это будет шикарное начало дня!

Сажусь, мечтательно улыбаясь, в предвкушении открываю глаза и ... Черт.

Не приснилось. Опять этот мир.

Морщусь и недовольно поджимаю губы к носу, верхняя губа щекочет ноздри. (*прим.авт. – Да! Такое бывает, я так делаю)

Никаких блинчиков. Никакого кофе. Когда уже привыкну просыпаться здесь?

Первый раз в этом мире я спала по-человечески. Притащили небольшую, но удобную кровать, сверху кинули барский матрас повышенной комфортности, приятное постельное белье и о, чудо! На мне нормальная сорочка, а не грубая рубаха, сделанная из мешка от картошки. Градус удивления зашкаливает: я еще и чистая. Чудеса! Поэтому мне так кайфово, что хочется обнять весь мир.

Моё тело находилось в будуаре покоев, коим и полагалось быть моими. Светлая комната в сливочных тонах с акцентами. На стене ткани светло-кремового цвета, невесомая светло-лимонная ткань на окнах и тяжёлые занавески лавандового цвета в пол. Вся мебель была деревянной, покрытой белой краской, украшенная золотыми резными узорами и завитушками, обтянутая кремово-желтой тканью. Софа для отдыха стояла в углу, освобождая место небольшой кровати, на которой я сейчас лежала. Резная ширма для переодевания так же стояла у стены. Рабочий стол с множеством ящичков стоял на своём месте, как и удобный стул. У мелкой Роззи не было наклонности к излишнему кокетству. И она отдавала предпочтение изучению чего-то новому, нежели проводить время, примеряя фамильные цацки перед зеркалом. Три уютных кресла и изящный столик стояли около большого окна в пол. Камин, ковер рядом, чтоб валяться с комфортом, читая вечерами винтрона трактаты умнейших. И, конечно, сам книжный шкаф.

Не хватало мелочей, наполнявших комнату уютом и налётом детства: кривые поделки, игрушки, раскиданные дневники с выжимками из умных книг. И самое печальное – не было горшков с лекарственными травами. Не порядок! Пойду в лес, накопаю!

В кресле рядом обнаружилась спящая Маргарет, Вилли спал на полу. Оба имели крайне потрепанный вид не первой свежести. У няни прибавилось седины, явно моя заслуга. У обоих мешки под глазами от недосыпа. Интересно, сколько дней они меня караулили? Стало очень стыдно. Надо будет рассказать Вилли про артефакт, чтоб не додумался качать в меня свой запас жизни. Надеюсь, ему это в голову не приходило.

Проснулась я рано. Будить никого не стала, легла обратно и размышляла о жизни. Силы восстановились еще не все. Точнее, прям мало, еще ощутимо тянет в горизонтальное положение. Зарядку не сделаешь, книг рядом нет. Легла и смотрела вокруг. А комнату-то прибрали. Явно стараниями Марты. Было средней степени чистоты, что уже само по себе являлось прогрессом.

Взгляд упал на рабочий стол. Память подкинула, как мелкая Роззи уговаривала отца, что ей нужен «вот прям как у тебя, точно такой же стол!». Отец долго отмахивался, но сдался. И получилась мини копия, которой девочка очень радовалась.

Хотя… Это значит, тут тоже есть тайник! Как мне раньше не приходило это в голову? Как встану, обязательно исследую в одиночестве.

Примерно через полчаса мои любимые люди начали шевелиться. И это было хорошо, ибо мне уже было пора знакомиться с уборной. Первым встал Вилли, на звук его копошения проснулась няня. Она подскочила, как