Развод. Пусть горят мосты - Стася Бестужева

Эта мысль пугает и одновременно согревает. Я ещё замужем, формально. Мы с Павлом не развелись, хотя наш брак фактически мёртв. Имею ли я право на новые чувства? На новые отношения?

Звонок в дверь прерывает мои размышления. Открываю и вижу Даниила — раскрасневшегося, счастливого.

— Мама! — он бросается мне на шею. — А мы с папой были в игровом центре! И я победил его в гонках! Три раза!

— Здорово, солнышко, — улыбаюсь я, обнимая сына. — А где папа?

— Уехал, — Даниил скидывает куртку. — Сказал, что у него важная встреча.

Конечно. Важная встреча. Небось с Вероникой, в той самой квартире, которую он купил для неё на наши семейные деньги.

— Ты голодный? — спрашиваю, проглатывая горечь. — Приготовить что-нибудь?

— Не-а, мы с папой пиццу ели, — отвечает Даниил, вытаскивая из рюкзака новую игрушку — робота-трансформера. — Смотри, что папа купил! Он превращается в самолёт!

Ещё один подарок. Очередная попытка Павла купить любовь сына. И что самое страшное — это работает. Даниил в восторге, он не видит манипуляции за этими жестами.

— Красивая игрушка, — киваю я. — Иди мой руки, потом поиграешь.

Когда Даниил убегает в ванную, я сажусь на стул, чувствуя, как меня снова накрывает волна усталости. Эта бесконечная война изматывает не только меня, но и детей. Они оказались между двух огней, вынужденные лавировать между родителями.

Ника возвращается из музыкальной школы через полчаса — тихая, задумчивая. В последнее время она всё больше замыкается в себе, словно пытаясь создать защитный кокон от семейных бурь.

— Как занятия? — спрашиваю, пытаясь вовлечь её в разговор.

— Нормально, — пожимает плечами она. — Разучиваем новую пьесу к конкурсу. Сложная.

— Я уверена, ты справишься, — говорю, гладя её по волосам.

Она смотрит на меня внимательно, и в её глазах — слишком взрослое понимание:

— Мам, ты плохо выглядишь. Ты заболела?

— Нет, солнышко, — качаю головой. — Просто устала немного.

— Ты всегда так говоришь, — замечает она с легким упрёком. — Но я же вижу, что это не просто усталость.

Моя проницательная девочка. От неё ничего не скроешь.

— Ника, — говорю я, решаясь. — А что ты думаешь о поездке на море? На две недели, во время каникул?

Её глаза широко раскрываются:

— На море? Правда? А куда?

— На Крит, — отвечаю, наблюдая за её реакцией. — Греция. Тёплое море, солнце, пляж.

— Вау! — восклицает она. — А папа поедет с нами?

Этот вопрос я ожидала, но всё равно чувствую укол в сердце.

— Нет, — качаю головой. — Только мы — ты, я и Даниил.

— А-а-а, — протягивает она, и в её голосе смесь облегчения и разочарования. — Так даже лучше. Папа всё равно будет всё время на телефоне. Как в прошлый раз в Турции.

Она права. Наш последний семейный отпуск два года назад был испорчен постоянными деловыми звонками Павла. Он больше времени провёл в номере на переговорах, чем с нами на пляже.

— И ещё кое-что, — добавляю я, не зная, как она отреагирует. — Максим Сергеевич едет со своей дочерью. Полиной. Мы будем отдыхать вместе.

Ника несколько секунд молчит, потом улыбается:

— Круто! Полина классная. Она была у нас на дне рождения, помнишь? Показывала фотки со скрипичного конкурса.

Помню. Полина — милая, воспитанная девочка, чем-то похожая на Нику. Такая же серьёзная, вдумчивая.

— Значит, ты не против? — уточняю я.

— Конечно, нет! — восклицает Ника. — Мне нравится Максим Сергеевич. Он добрый. И с ним интересно.

Её слова вызывают у меня улыбку. Дети часто видят людей насквозь, без взрослых фильтров и предубеждений.

— А Даниил знает? — спрашивает она.

— Ещё нет, — отвечаю. — Я хотела сначала с тобой обсудить. Ты старше, понимаешь больше.

Она кивает, гордая этим признанием её взрослости:

— Даниил будет в восторге. Он давно просит поехать куда-нибудь.

— Но папе мы пока не говорим, — предупреждаю я. — Это будет наш с вами секрет, пока всё не будет точно решено.

— Понимаю, — серьёзно кивает Ника. — Он будет против.

— Вероятно, да.

— Но он не может нам запретить, правда? — в её голосе тревога. — Мы же ничего плохого не делаем.

— Не может, — уверяю я. — Мы имеем полное право на отдых.

Она обнимает меня крепко-крепко, и в этом объятии я чувствую не только её любовь, но и молчаливую поддержку. Моя двенадцатилетняя дочь стала мне опорой в этой буре, и от этого осознания сердце сжимается от любви и грусти одновременно.

Глава 20

Тишина дома кажется обманчивой. Слишком тихо. Слишком аккуратно. Что-то не так. Чувствую это сразу, как только переступаю порог после вечерней смены. Дети у мамы… она забрала их из школы, чтобы я могла задержаться в больнице. Павел должен был вернуться только завтра — очередная "важная командировка", о которой он сообщил мне вчера вечером коротким сообщением.

Но в доме кто-то был. Или есть.

— Павел? — окликаю, включая свет в прихожей. Тишина в ответ.

Снимаю куртку, разуваюсь. Настороженно прислушиваюсь к каждому звуку. Взгляд цепляется за детали — ботинки Павла у входа. Значит, он дома. Вернулся раньше. Почему не предупредил?

Поднимаюсь наверх, в спальню. Мне нужно переодеться, принять душ, смыть с себя усталость и запах больницы. Останавливаюсь на пороге, и сердце пропускает удар.

Ящики комода выдвинуты. Шкаф приоткрыт. На кровати — разбросанные вещи. Мои вещи. Кто-то рылся в них, перебирал, искал...

— Наконец-то, — голос Павла заставляет меня вздрогнуть.

Он стоит в дверях ванной — высокий, подтянутый, с холодной улыбкой на лице. В руках — мой ежедневник. Тот самый, в котором я записываю встречи с адвокатом, заметки для суда, мысли о происходящем.

— Что ты делаешь? — мой голос звучит слишком тихо, слишком испуганно.

— Интересное чтение, — он поднимает ежедневник. — Особенно части про меня. "Павел угрожал забрать детей", "Павел обманул с финансами", "Павел, вероятно, готовит ловушку". Занимательная фантастика,