Развод. Будущий бывший муж - Анна Грин

Пиццу привезли буквально через пятнадцать минут, и счастливая Лида провела со мной ужин, в то время как Тим просто вышел, спёр несколько кусков и скрылся в своей спальне.

Лида что-то щебетала, лезла ко мне на колени, пыталась накормить меня, но мне кусок в горло не лез, поэтому я просто старался, чтобы она хотя бы поела и после повёл её готовиться ко сну. Она была гипервозбуждённая и никак не могла улечься, и только спустя несколько часов я смог встать и выйти из детской. Наткнулся на недовольного Тима, который слонялся по квартире и поджимал губы.

— Я бабушке позвоню, — сказал я тихо.

— И мне-то что? — с вызовом спросил сын и вздернул подбородок вверх. Я поджал губы и хмыкнул про себя. Позвонил матери.

— Ну что там у тебя? Что там случилось?

— Слушай, давай ты со мной не будешь разговаривать в таком тоне, по той простой причине, что меня сейчас это выбешивает.

Мать тяжело засопела в трубку, и я спросил:

— Ты сейчас сможешь приехать, если я тебе вызову такси?

— Что там у вас происходит?

— Ну, я тебе уже все объяснил, Карина в больнице, дети дома. Ты можешь какое-то время посидеть с ними, побыть, переночевать у нас, чтобы я съездил к Карине?

— Ох, что-то ты мне не договариваешь, Валера, что-то ты меня расстраиваешь.

— Ты можешь не читать нотации, а просто сказать «да» или «нет»? — зарычал я.

— Сиди уже, сейчас отца подниму, сами приедем…

Через час мать с отцом зашли в квартиру, но Тим вёл себя настолько отвратно, что до их приезда я успел только проронить.

— Языком не трепи попусту, не заставляй бабку с дедом нервничать.

Тим оскалился, но ничего не сказал, а когда родители приехали, то, высунув нос из своей спальни, сын только поздоровался и опять скрылся. Я дал объяснение, которое мать от меня выжимала и, быстро собравшись, запихав в сумку вещи Карины, зубную щётку, гель для душа, косметику, нижнее белье, пижамы, выскочил из дома.

Доехал до больницы.

Буквально за пятнадцать минут девушка на ресепшене, поджимая тоненькие ручонки, закатывала глаза.

— Но мы не можем вас пустить. Уже ночное время, время посещения кончилось…

— Мне, казалось мы с вами в частной клинике, — холодно проговорил я, вытаскивая из кармана кошелёк. — И поэтому пройти к своей супруге я могу в любое время дня и ночи.

Девушка закатывала глаза и все больше становилась похожа на припадошную лебедь.

Я покачал головой и положил на стойку пятитысячную купюру.

— Не провожайте, я знаю, в какой палате лежит моя супруга…

Когда я поднялся на этаж, то понял, что все уже давным-давно спят.

Я тихо прошёл, чтобы никого не разбудить, и приоткрыл дверь палаты.

Карина лежала спиной к двери и была сжата вся в комок. Я тихонечко поставил сумку с вещами на кресло и застыл возле спящей жены.

Если её не остановит ничего и она решит сделать аборт, то она в первую очередь себя проклянёт.

Меня пусть проклинает.

Наверное, я заслужил. Да не, я точно заслужил, но Карина себя никогда за это не простит.

Я тяжело вздохнул, прошёл к кровати, отвёл от лица её густые волосы. И провёл пальцами по хрупкому плечу. Присел на край сначала. Потом, поддавшись какому-то мимолётному мгновению, зачем-то прилёг, обнял жену со спины и тихо прошептал:

— Девочка моя, моя маленькая девочка, что же я натворил?

Глава 32

Карина

После звонка Валеры я немного успокоилась, но следом посыпался ворох сообщений от Тима о том, что «он предатель, я не хочу с ним быть, я лучше уеду». Я не понимала, куда он собирается уехать, но мне было отчаянно больно за своего ребёнка.

— Тим, пожалуйста, успокойся, я скоро вернусь, и все будет нормально, — шептала я сыну в трубку.

— Мам, ты не понимаешь, он — чудовище, я его ненавижу…

— Тим, я тебя умоляю, пожалуйста, не надо так…

— А как надо, как? — голос у сына был на грани истерики. Я понимала, что он разбит, он подавлен, он унижен. Но на данный момент я не могла ничего поделать.

— Прошу тебя, не предпринимай пока ничего, зайка мой, — тихо попросила я, сжимая себя в комок. Голос Тима больше не дрожал, он стал порыкивать, но вместе с тем вынужденно, чтобы только не расстраивать меня, он признался.

— Я постараюсь.

После звонка сына вся благостная тишина в голове растаяла, нервы снова были натянуты, и я старалась убедить себя, что мне просто кажется, будто бы у меня болел живот, но по факту мне это не казалось. Я не знала, что происходило со мной и была ли это психосоматика или навязчивое состояние, но в какой-то момент я поняла, что мне отчаянно страшно.

Я не знала, как выкручиваться с тремя детьми, я не представляла себе вообще жизни без мужа. Это было чем-то за гранью реальности, по той простой причине, что я себя убеждала и Валера это каждый раз подчёркивал, что я создана для семьи. Вот выяснилось, я создана для семьи, чтобы в этой семье, от такой клуши как я, муж, гулял по всяким профурсеткам.

Ближе к полуночи я поняла, что успокоительное все-таки разбежалось по крови. Меня стало нещадно клонить в сон, я лежала на боку лицом к окну и прижимала к себе край одеяла.

Где-то на грани сна, в тот момент, когда точно невозможно понять спишь ты или ещё нет, когда обычно кажется, как будто бы ты куда-то падаешь, вот именно в этот момент мне послышались его тяжёлые шаги.

Мне казалось, я бредила, и в этом бреду вместе с шагами скрипнула дверь палаты. Сырой ночной воздух принёс его запах, и я со всей силы зажмурила глаза: отказывалась верить в происходящее. А потом я ощутила, как койка прогнулась, и ещё раз, и горячее тело за спиной вдруг окутало меня в себя.

Я убеждала, что это действительно сон, и во сне я могу в последний раз ощутить тепло его кожи, но даже во сне мне было больно от его слов.

— Девочка моя, девочка моя маленькая, что же я натворил…