Учитель - искуситель - Махи Мистри

Я хотел бросить ее на ее двуспальную кровать с цветочным одеялом и трахнуть ее, как мою маленькую принцессу-шлюшку.

— Твоя пизда такая чертовски узкая, принцесса, — проворчал я, сжимая пальцы внутри нее. — Заставляешь меня думать, что ты девственница.

Я открыл глаза, когда она резко вздохнула. Глаза Мии были широко раскрыты, и она больше не держала меня за руки. Она сглотнула, заставляя горло дернуться.

Какого черта?

Я отстранился и сделал шаг назад. — Не говори мне, что ты… — я отвернулся, желая, чтобы мой член стал мягким, но эта новая информация была одновременно пугающей и сексуальной. Проведя рукой по волосам, я ходил по ее комнате. — Ты девственница. Черт.

Она поправила шорты и надела бикини, прикрывая грудь, покрытую засосами. Трахни меня. Это я пометил ее ими и прикоснулся ртом к ее киске. У меня потекли слюнки при мысли о ее сладком вкусе.

— Почему это имеет значение? — спросила Миа, хмуро глядя на меня. — Я же говорила тебе, что никогда раньше не испытывала оргазма.

— Я думал, он не заставлял тебя кончать, когда ты трахалась, — я греховно рассмеялся. — Как ты вообще девственница? Раньше ты ходила на свидания и…

— Я не хотела заниматься сексом, — прошептала она и отвернулась от меня. — Я не была готова, но теперь я готова, а ты ведешь себя странно.

Напряжение в ее комнате росло, и я не мог смотреть на нее. Она выглядела такой милой и невинной в милом белом топе и джинсовых шортах, ее волосы были собраны в хвост, а несколько прядей обрамляли ее изящное личико. Сжав челюсть, я отвел взгляд. Я не мог этого сделать. Не тогда, когда она была девственницей.

— Забудь об этом, Миа, — сказал я твердым голосом, даже когда ее глаза блестели от слез. Мое сердце болело, но я должен был это сделать. — Я не могу…

Она усмехнулась, и это было невесело, поднимая волосы на моих руках. — Ты такой чертов трус, — мои брови поднялись, когда она ткнула палец мне в грудь. — Трус. То, что я девственница, ничего не меняет. Это гребаная социальная конструкция. Я просила тебя заняться со мной сексом и знаю, что ты хочешь того же.

— Принцесса, тебе не следует впервые встречаться со своим учителем, лучшим другом твоего отца, который вдвое старше тебя, — выдавливаю я, сжимая руки, чтобы не удержать ее. — Я не могу этого сделать.

— О, так теперь ты хочешь действовать высокомерно, приведя возраст, — она кипела, ее лицо покраснело от гнева. — Пошел ты.

— Принцесса …

— Не называй меня так, — взяв сумочку и брелок от своей новой машины, она повернулась ко мне. — Если ты не хочешь меня трахать, то я просто найду кого-нибудь другого.

Я пристально посмотрел на нее, когда она вышла из комнаты. Мое зрение горело при одной мысли о том, что она прикасается к кому-то еще, кроме меня. Мысль о том, как Миа демонстрирует свою милую улыбку и бросает вызов кому-то еще услышать ее стоны, заставила меня покраснеть.

Черт возьми, я бы позволил ей.

Миа

Слишком резко хлопнув дверью машины, я протопала через крыльцо Эммы и заставила улыбнуться одного из слуг, открывшего главные двери. Как он посмел. Я ненавижу его. В какой-то момент он был повсюду, шептал мне на ухо грязные вещи, а затем был холоден как лед, пытаясь вести себя благородно.

Подъездная дорога к Эмме была заполнена машинами. Ее главный зал был украшен праздничными украшениями. Растяжки, приклеенные к стенам и свисающие с лампочек, воздушные шары с надписью «День рождения Мии!» свисают с потолка. На заднем дворе, где был бассейн, разносились разговоры и смех, а в дом доносился восхитительный запах гамбургеров. Мне не терпелось выйти на улицу и продемонстрировать свое бикини, а также сделать несколько неправильных решений в свой день рождения.

Ну и что, что Джеймс не хотел со мной спать. У меня было много других вариантов. Или, по крайней мере, я на это надеялась.

По залу ходили поставщики провизии, и я задавалась вопросом, какого черта Эмме нужно было тратить столько денег только на день рождения. Я оценила эту мысль, но она показалась мне экстравагантной. Я поднялась наверх, к восточному крылу, где находилась комната Эммы, и Саммер набросилась на меня, как только я вошла в комнату, которая была Эммы.

— С днем рождения, моя лучшая подруга на свете — о. Я думаю, тебе это нужно больше, чем мне, — широкая ухмылка Саммер сменилась растерянной улыбкой, а затем трепетом, когда я взяла красную чашку и проглотила обжигающий напиток за один присест. На вкус это было дерьмо, но, по крайней мере, это соответствовало моему настроению.

— Ты в порядке? — спросила Эмма, вставая с комода, ее светлые кудри идеально свисали через плечо. Ее макияж был безупречен, поверх ярко-розового бикини она носила сиренево-розовый прозрачный халат. — Тебе нужна еще одна чашка этой… штуки.

Я кивнула, взглянув на Саммер, которая была в белом бикини, состоящем из двух частей, в тон ее золотисто-коричневой коже. Она выглядела настоящей богиней, ее кудри касались плеч.

— Можешь ли ты сделать мне что-нибудь сильное? Мне это действительно нужно, — я села на пустой табурет и встретилась взглядом с Эммой в зеркале. — Эмма, мне нужно выглядеть более сексуально. Дальше… Я не знаю. Я точно не хочу так выглядеть.

— Детка, ты сексуальна, — она взглянула на Саммер, которая готовила какой-то розовый напиток, выглядевший устрашающе. — Но у тебя день рождения. Мы сделаем все, что ты захочешь.

Все, что пожелаешь, принцесса. Я сделаю все, что ты захочешь.

Что угодно, но не трахнешь меня. Я сжала руки на коленях и кивнула. — Да. Я хочу выглядеть сексуально, напиться и повеселиться. Без всяких мужчин.

— Даже Калеб? — спросила Эмма, поглаживая мое лицо чем-то, что пахло клубникой. Саммер протянула мне еще выпить.

— С Калебом все в порядке, — сказала я и сделала большой глоток сладкой, но обжигающей жидкости. По вкусу оно напоминало вишню, но имело странное послевкусие. После одной чашки у меня в голове кружилось, и хотя Эмма ругала меня за то, что я выпила еще, Саммер дала мне банку пива.

— Ты похожа на куклу!

Верные своим словам, они изменили мою внешность с помощью волшебства макияжа и щипцов для завивки волос. Мои зеленые глаза были подведены карандашом, а дымчатый макияж сделал их ярче. Я нанесла румяна на щеки и нанесла сливово-красную помаду, от которой губы стали