Беременна от сына президента - Любовь Попова

так и хочется зарыться носом. Ощутить запах ее ванильной кожи, слизнуть капельки пота, потискать в конце концов, как тискают шарики антистресс, Хотя бы потому что стресса у меня за эти месяцы было предостаточно…

— Давно не виделись, Арина. Ничего сказать мне не хочешь?

Она тут же испуганно замирает, закрывая руками живот. Словно я сейчас ее бить туда собираюсь. За зверя меня держит… Даже обидно после всего, что было.

Было… Как часто лежа рядом возле Марины я прокручивал в голове образ Арины, то какой податливой и послушной она была… Думал о том, кто ее сейчас трахает, даже проезжал мимо того комплекса, где видел ее с тем мужиком. Сам не знаю зачем — убедится, что она такая какой я решил ее видеть. И тут эта беременность.

— Ничего.

— Мой? — почему — то я уверен, что да. Так много раз я забивал на защиту… Именно с ней. Да и судя по словам Аллы, с профессором у нее ничего не было. Дамир, который оказался подрядчиком в моем проекте тоже отрицал интимную связь с Ариной. Но и про беременность смолчал.

— Нет, конечно. Кто бы посмел залететь от сына президента?

Забавная. Ершится как ежик. Вот — вот и фыркать начнет.

— Ерничаешь, Ариш, а я ведь не шучу. Лучше сама скажи, или поедем прямо сейчас тест ДНК делать.

Она поджимает губы, отворачивается, поглаживая живот, к которому мне невольно хочется прикоснуться. Но давлю в себе этот порыв. Ни к чему это. Нужно обсудить все, решить как будем взаимодействовать дальше.

— Да зачем это тебе?! — неожиданно взрывается она. Тот факт, что она умеет так кричать я заметил еще при расставании. Тогда мне не понравилась эта черта, а сейчас… Сейчас я хочу чего угодно от нее, даже крика. — Какая разница?! Твой, не твой! Или что, ты резко воспылал ко мне любовью и хочешь создать семью?

— Не смеши. Твоя беременность — мой косяк. А за косяки приходится нести ответственность.

— Женишься на мне? — задает прямой вопрос, а я головой качаю. Не время. От слова совсем.

— Обеспечу тебя и ребенка всем необходимым.

— А если я откажусь? Я не хочу иметь с тобой ничего общего, понятно? Ты мне противен! — врет, а от лжи даже щеки краснеют. Она стискивает руки, сжимает их в замок, словно боится что не выдержит и кинется бить или обниматься.

— Рот закрой! — даю понять, что ее истерики ни к чему. — А захочешь ты, потом быть с этим ребенком или стать просто суррогатной матерью, выбор за тобой.

— Ты не посмеешь отобрать у меня ребенка! Ты не… — опять начинает задыхаться, но я тяну ее к себе, мельком смотрю на расплющенную грудь.

— Радуйся, дура, ты своим залетом получила золотой билет. Никаких братьев ублюдков, никакой работы по вечерам, никакого голода. Или хочешь, чтобы твой ребенок стал таким, как твои родственнички?

— В том, что он станет таким, как ты, тоже нет ничего хорошего, — шепчет она, пока я приближаю лицо. Отворачивается, в грудь руками толкает. Не хочешь, не надо.

— Воспитывать его будешь ты. Так что только от тебя зависит, каким он станет, — отпускаю и достаю свой планшет. — Сейчас едем на обследование, потом на твою новую квартиру. И, Арина, не трать мое время. Попробуешь сбежать, найду, ребенка увидеть не дам. По рукам?

— Словно у меня есть выбор.

— Материнский инстинкт — есть не у всех. Так что нет ничего плохого, в том, чтобы отказаться от ребенка и жить своей жизнью. Многие делают из этого бизнес, — поворачиваю лицо, внимательно наблюдая за ее реакциями.

— Вот и нашел бы себе суррогатную, чего ко мне привязался?

— Потому что ты уже беременна. Беременна от сына президента. Наша с тобой задача сохранить все в тайне, чтобы никто ничего не узнал до моей свадьбы… — чертова свадьба, будь она неладна. И беременность. Все так не вовремя. И у отца такой яркий конкурент, не в меру активный.

— У меня бабушка в больнице, — говорит она после паузы, а потом берет свой телефон. — Мне Алла обещала помочь.

Алла…

Забираю у Арины телефон и выкидываю в окно.

— Ты что наделал!? — ревет она. — Ты что натворил!

— Я сам всем обеспечу твою бабашку.

— Мои братья…

— И с ними разберусь… Прекрати истерить.

Она дуется, руки на груди складывает, а я уже предвкушаю, как буду их мять. Даже пальцы покалывает.

— Они тебе рассказали?

— Да, начали шантажировать. Я был у тебя дома, узнал про бабушку, приехал сюда.

— И что, запрешь меня?

— Нет конечно, выходить сможешь до магазина или парка. Но под наблюдением.

— Как великодушно. Смотри, чтобы нимб на мозг не жал.

Прыскаю от смеха. И где пряталася этот дерзкий сурок.

— Мне вот яйца жмут в твоем присутствии. Не хочешь помочь.

— Давай, утопи себя еще больше и изнасилуй беременную. Сыну президента же можно все.

— Не буду я тебя насиловать, сама захочешь…Признайся, скучала.

— Ни секунды.

— А я скучал.

— Ага, страдал, пока целовал другую.

— Бывает и так в жизни, Арин. Мы же не в сказке обитаем.

— Ну да, в сказке хотя бы знают, что такое любовь.

— Это в какой?

— В золушке! Там принц так любил золушку, что, не смотря на ее происхождение, женился.

— Ну какая любовь, Арин. Он не знал ее имени, ее лица, ни того, чем она увлекается. Принц искал золушку, потому что она ранила его воспаленное ЭГО, потому что сбежала, а ему раньше никто не отказывал.

— Так можно вывернуть любую хорошую историю.

— Или начать смотреть на мир здраво. Кстати, — передаю ей коробку с ее деньгами. — Твои братья извинились.

— Они хоть живы еще?

— Конечно. Я же не изверг. Живы и здоровы, будут трудится на благо родины. У нас на Кавказе как раз не хватает пограничников.

Арина даже чуть расслабляется, поглаживая коробку, в которой деньги. Большая на самом деле, учитывая, как жили Арина со своей бабушкой.

— Там еще третий приходил, Джамал… Они ему были должны.

— С ним я завтра разберусь, — сбрасываю вызов Марины. Она ждет меня в ресторане со своими родителями, но кажется сегодня этот скучный ужин я пропущу. — Там рядом с квартирой клиника, перевезем твою бабушку туда.

— Ладно. И помидорки.

— Помидорки?

— Там на окне ее помидорки, нужно их забрать. И остальные вещи.

— Все привезут, — машина тормозит, и мы идем с Ариной в клинику, чтобы убедится, что ее беременность протекает нормально.

— А тест ДНК, — спрашивает она, когда мы заканчиваем и уже пешком идем к квартире. — Не будешь делать?

— Я и так знаю,