Русич - Елена Синякова

Разве при своем статусе и деньгах главу квартала можно было бы назвать оборванцем?

К счастью, видя удивление в красивых глазах Варюши, Лекс мягко и грустно улыбнулся, продолжив:

— Папа детдомовский был. Попал туда в возрасте пяти лет, когда родители погибли по страшной случайности, а из других родственников смогли официально найти только престарелую бабушку, которая и за собой-то уже с трудом могла ухаживать — не то чтобы еще присматривать за мальчишкой. У него ничего не было, кроме гордости и уверенности в том, что он со всем справится, когда в восемнадцать лет он вышел из стен детдома без гроша и без работы.

— Это очень страшно, — прошептала Варя, глубоко принимая в сердце все слова Лекса, которые он говорил с грустной, но гордой улыбкой.

Она знала, что ему больно говорить об отце.

И то, что он это делал сейчас сам, было очень волнительно и трогательно.

— Он часто говорил, что если бы не влюбился в маму, то его вторым домом стала бы тюрьма, а потом сразу кладбище. Работу таким детям давали неохотно, поэтому они собирались в стаи и промышляли грабежами, чтобы прожить хоть как-то. И у папы была такая компания: молодые, наглые, сильные и упрямые. Они ничего не боялись, а потому действовали дерзко и быстро. Сначала таскали деньги из карманов, а потом стали грабить те дома, хозяева которых уезжали. Именно в одном таком доме папа увидел фотографию белокурой девушки и не смог пройти мимо нее. Забрал не драгоценности, а только ее и заколку со столика.

Варя не смогла сдержать улыбку, потому что Лекс хоть и рассказывал страшные вещи, а эта последняя фраза поселяла в душе тепло и надежду на то, что всё завершилось лучше, чем молодые сами могли бы подумать.

— Папа сразу влюбился. Каждый вечер приходил к этому дому, где жила интеллигенция, стоял за углом и смотрел за тем, как эта самая белокурая девушка с фотографии возвращается из института. Родители были из разных миров. У меня же дед был доцентом кафедры филологии в университете, а бабушка — бывшей оперной певицей. Да и мама поступила с первого раза на факультет востоковедения и знала три языка еще до института. Это всё папа видел и понимал, что ему ничего не светит, хотя сам ловил всех ухажеров мамы украдкой и таких люлей им вставлял, что они быстро и судорожно теряли к ней интерес.

Лекс тихо рассмеялся, качая головой, а Варя любовалась им, подперев подбородок кулачком, и с удовольствием слушала всё, что он хотел ей рассказать.

— Он ведь думал, что мама ничего не замечает: и как он ее поклонников лупит, и как ночами под окнами стоит, и что ее фотография пропала из комнаты. А она за шторкой пряталась и тоже за ним наблюдала всё это время. И неясно, чем бы закончились эти гляделки, если бы всё это не засекла моя мудрая бабушка и добрейшая из женщин. В один из дней, когда мама была на учебе, а дед на работе, она вышла на улицу и пригласила папу выпить кофе с ее коронным десертом — эклерами. Папа смутился и даже хотел сбежать, но потом взял себя в руки и согласился. За этим кофе папа честно рассказал, кто он и как впервые увидел маму, и даже был готов на то, чтобы бабушка вызвала полицию и сдала его в тот же день. Но бабушка делать этого не стала. Она выслушала папу и пригласила его на ужин через несколько дней, чтобы официально представить дедушке. «Если твои намерения в отношении моей дочери серьезны, то приходи и ничего не бойся» — так сказала бабушка, и папа пришел. Два дня и две ночи он таскал коробки и мешки на овощебазе, чтобы заработать денег, купить букет для бабушки и мамы и единственную приличную рубашку. Мой дед был строгим и на вид очень холодным, но он никогда никого не упрекал и видел в людях хорошее, поэтому папу принял как равного и никогда за свою жизнь ни разу не упрекнул за то, что тот был из простого народа, да еще и из детдома. В тот вечер он сказал папе честно, что для моей мамы подобрали пару, но если она выберет его, то препятствовать их браку дед не будет. Поставил только одно условие: папа должен привести маму в их собственную квартиру и всю заботиться о том, чтобы маме было комфортно. И он сделал это. За пару лет заработал денег на собственную квартиру, куда привел маму в свадебном платье. Он тяжело и много работал, а бабушка украдкой приходила к нему, чтобы накормить, и всегда приносила в термосе этот кофе.

Лекс с тихой уютной улыбкой посмотрел на собственную кружку с таким же кофе.

— Даже когда мы перебрались в Канаду, бабушка каждое утро варила папе этот кофе, а он просыпался, первым делом шел на кухню и целовал бабушкины руки.

— У вас очень хорошая семья, — Варя не могла перестать улыбаться, потому что рассказ Лекса получился очень неожиданным и настолько милым, что в какой-то момент в уголках глаз появились слезы.

— Это да. Только я как приемный, — криво улыбнулся Лекс, явно намекая на то, что всегда был баламутом и бунтарем в мирном царстве его семьи.

— Неправда. Вы очень хороший, — возмутилась Варя и притихла, потому что в его глазах тут же промелькнуло озорство и явное возбуждение, с которыми он притянул ее к себе, усаживая на колени.

— А хорошие девочки любят плохих мальчиков?

— Хорошие девочки любят тех, рядом с кем уютно и спокойно, — на полном серьезе отозвалась Варя, глядя в глаза мужчине.

— А рядом со мной уютно?

— Да.

Лекс улыбнулся широко и недоуменно: такой откровенности от девушки он не ожидал, поэтому был приятно шокирован.

И на этом он бы не остановился, если бы не раздался настойчивый стук в дверь.

Женя приехал и наверняка думал, что они еще спят, а потому пытался разбудить с порога.

— Ломится, как к себе домой, — хохотнул Лекс и был вынужден с тяжелым вздохом выпустить Варюшу из своих рук, понимая, что нужно будет как-то продержаться до ночи, чтобы постоянно не смущать девушку своими приставаниями на глазах у его друзей.

Друзья-то ничего бы не сказали, а вот Варюше точно будет не по себе.

Хотя Лексу казалось, что к Женьке девушка уже привыкла, и это