Беглянка - Велл Матрикс

— И правда, утро, — часы показывали время рассвета, но в этом лабиринте тьма за пределами сияния брони оставалась по-прежнему кромешной.

Указывать Шарлю на тот факт, что утро выдалось не таким уж и добрым, я не стала. Я-то поспала, а кадхаи себе такого позволить не мог.

— Поспокойнее стало? — складывая палатку, осведомилась я.

— Да. За последнюю пару часов группы три нападали.

Выходит, мы наконец-то продвинулись дальше по этому лабиринту.

— Есть будете? — все же предложила я.

— Нет, спасибо.

— Это вам спасибо, — я вздохнула. — Вы говорили, что сможете добыть воду.

Даже не видя его лица, я почувствовала гневный взгляд Шарля. Но, к моему удивлению, вместо ругани он просто проворчал:

— Давайте сюда вашу бутылку.

Нарочитая грубость меня не задела, и я передала кадхаи тару. А затем завороженно наблюдала, как в ней прибывает вода, подчиняясь жестам Шарля. Настоящая магия…

— Спасибо, — получив назад полную воды бутылку, я снова поблагодарила кадхаи и поинтересовалась: — То, что хаотов стало меньше, не значит случайно, что мы идем не туда?

— Нет. Это значит, что большую часть из тех, кто появился здесь раньше, я уничтожил. Остатки не представляют опасности. Но неизвестно, сколько их сейчас у прорыва.

— Но вы справитесь? — его слова меня приободрили.

Если ему удалось настолько проредить численность местных хаотов, что нам не приходится останавливаться на каждом шагу, значит, до прорыва мы можем добраться уже в скором времени. А там и выберемся отсюда.

Шарль помедлил перед ответом, а затем мрачно кивнул:

— Да. Я справлюсь.

Мне не понравилось это промедление. Я ускорилась, чтобы обогнать кадхаи и убедиться, что с ним все в порядке.

— А это что такое? — я уставилась на черную дыру размером с кулак под солнечным сплетением Шарля.

Края у дыры выглядели неровными, и могло бы показаться, что это просто из брони вырвали небольшой кусок, если бы через дыру можно было рассмотреть человеческое тело. Но там — только кромешный мрак, и выглядело это пугающе.

— Раны неизбежны в сражениях, — холодно ответил Шарль.

— Это опасно? Вам больно? Могу я чем-то помочь? — затараторила я, испугавшись за своего спутника.

— Нет, на все три вопроса, — неприязненно откликнулся он. — Не беспокойтесь, рана не опасна, регенерация с ней справится.

— А… вы можете ее вылечить?

— Само пройдет, — видимо, по-своему понял меня Шарль.

Если верить Пьеру, все кадхаи обладали способностями каждого из девяти бессмертных родов, но только одной из них — в совершенстве. Так что, скорее всего, лечить Шарль умел, пусть и не так хорошо, как специализирующиеся на этом Таринхаи. Но предпочел довериться регенерации. Видимо, рана и впрямь не доставляла ему беспокойства.

Несмотря на свой жутковатый вид.

Не отдавая себе отчета в том, что я делаю, я протянула руку и положила ладонь поверх раны. Она была такой неправильной на фоне сияющей брони кадхаи, и мне безотчетно хотелось, чтобы она исчезла. Но, стоило мне коснуться раны, как мое запястье обожгло резкой болью, словно от ожога — и я отдернула руку.

В следующий момент я начисто забыла про свою боль, завороженно уставившись на совершенно целую броню Шарля. Ни следа от раны.

— Что вы сделали? — потрясенно спросил кадхаи.

— Я? — пораженно уставилась я на него. — Разве это не ваша работа?

— Регенерация так быстро не действует, а в лечении у меня не хватило бы квалификации. Признавайтесь, как вы это сделали?

— Это не я! — запротестовала я и предположила: — Просто… это реакция на запечатление?

Я нырнула за спину Шарля, слишком пораженного, чтобы меня остановить, и только тут вспомнила о странной обжигающей боли в запястье. Глянула — и глазам своим не поверила. Тонкий узор запечатления обзавелся еще несколькими витками, обвивая мое запястье широким браслетом. Что еще за новости? Это нормально вообще?

Но спросить у Шарля не решилась. Мало ли, что это может значить. Вдруг это надо прятать от запечатленного, чтобы еще больше ситуацию не усугубить?

Если Шарль и хотел продолжить разговор, у него не получилось — очень вовремя появились хаоты, на которых он и отвлекся. Но я не обольщалась, подозревая, что он еще вернется к этой теме, когда появится время.

— Никогда не слышал о такой реакции на запечатление, — подтвердил мои предчувствия Шарль, едва последний хаот истаял.

— А вы часто своих запечатленных в затяжные бои берете? — осведомилась я.

— Кому бы пришло такое в голову? — недовольно отозвался он.

— Вот видите. Вы просто не знаете, потому что такое не практикуется, — я отводила от себя подозрения, как могла.

Поскольку не сомневалась, что на самом деле чудесное исцеление Шарля каким-то образом связано с увеличением моего узора. И я очень не хотела, чтобы кадхаи об этом узнал. Я не лгала, уверяя его, что это — результат запечатления, но не собиралась давать ему лишнюю пищу для размышлений.

— Хорошо. Допустим, — нехотя согласился со мной Шарль.

Его тон буквально требовал продолжения в виде какого-нибудь «но», однако кадхаи промолчал. Ох, надеюсь, я не подставила сейчас всех остальных запечатленных, подведя его к мысли, что они могут оказаться полезны в бою…

Впрочем, задача запечатленных — родить дитя кадхаи, так что вряд ли их жизнями станут рисковать.

Но неужели ни разу за всю долгую историю кадхаи они не сталкивались с подобным эффектом? Или это Шарль такой нелюбопытный?

— Кажется, вы знаете об эффектах запечатления далеко не все, — из-за его спины сообщила я Шарлю.

— Возможно, дело в том, что вы — иномирянка, — нехотя ответил он.

— Думаете? — я удивилась. — Но ведь люди Танши ничем не отличаются от остального человечества. Иначе я бы не стала вашей запечатленной.

— Кто знает… — ворчливо откликнулся Шарль.

— Ой, только давайте без экспериментов? — предложила я, вдруг испугавшись, что из меня могут сделать подопытную.

— Я политик, а не ученый, к чему мне эксперименты? — он хмыкнул.

— Вы не единственный кадхаи на планете, — резонно заметила я.

— И я никому вас не отдам, — уверил меня Шарль.

Такое… неоднозначное утверждение. С одной стороны, услышать такое от мужчины должно быть приятно. Но в случае с этим кадхаи — звучит, как угроза.

— Но вы все так же можете попробовать клонирование, — напомнила я.

— Я не намерен это обсуждать, — заявил этот упрямец.

— А почему? — не унималась я.

— Вам никто не говорил, что вы чрезвычайно надоедливы? — сердито поинтересовался Шарль.

— Кому бы пришло такое в голову? — фыркнула я. — А вам никто не говорил, что вы чрезвычайно упрямы?

— Кто бы посмел, — проворчал кадхаи.

— О, так вы не любите тех, кто осмеливается говорить вам правду