Под Небом Техаса - Татум Бейли

Большое спасибо.

Трент.

Мой взгляд пробегает по каждому слову, читая и перечитывая, как будто в любой момент все будет по-другому.

Рак.

Рак.

Рак.

Николас знал об этом. Николас знал об этом и намеренно скрывал от меня, после того как я признался ему, что Митч был для меня родителем, когда я больше всего в нем нуждался.

И Трент вышел на связь. Он действительно написал моему парню, и ему пришлось рассчитывать на то, что он передаст сообщение, потому что он знал, как сильно мне нужно это знать.

Мне нужно найти Трента. Мне нужно найти его и позволить ему рассказать мне все самому. Мне нужно найти его и позволить ему рассказать мне, что произошло той ночью, перед тем как он пришел к Митчу.

Между нами так много недосказанного. Я могу найти в себе силы простить его. Смогу, потому что мы никогда не знаем, сколько времени нам осталось на этой земле, а я не могу провести без него ни минуты. Мы оба облажались так, что уже не исправить. Может быть, именно это нам и было нужно - расстояние, чтобы вырасти, и теперь мы два разных человека. От этой мысли становится больно, боль в груди проникает вглубь.

Мне нужно знать все подробности того, что произошло той ночью, потому что рана, которую она нанесла, никогда не заживет, если я не услышу эту историю из его уст. Какой бы ни была причина, мы сможем справиться с ней. Вместе.

Мне нужно найти его, поцеловать, сказать, как сильно я его люблю, и сказать, как мне чертовски жаль, что я его бросил.

ГЛАВА 37

ТРЕНТ

Наши чемоданы упакованы и стоят у двери, а мы с Хантером едим последний ужин в номере. Яйца резиновые, бекон подгорел, а сердце все еще разрывается в груди, как бы я ни старался  притвориться, что это не так.

Я смотрю на Хантера, пока он намазывает тост виноградным желе. Киан никогда не любил виноградное желе. Он всегда предпочитал клубничное. Но и тосты он никогда не ел, предпочитая арахисовое масло и желе. Сколько раз я слизывал арахисовое масло с его губ, прежде чем прижаться к его губам? Слишком много раз, чтобы сосчитать.

Черт, я не могу начать сравнивать все, что делает Хантер, с Кианом, но это все, что я делал с тех пор, как вышел из того номера вчера вечером.

Хантер уже был в постели. И когда я скользнул к нему, все еще в одежде с ужина, он ничего не сказал. Он прижался ко мне, положив голову мне на шею, и тут же уснул. Я жду, что он спросит меня, что случилось, обвинит меня, накричит на меня. Хоть что-нибудь, потому что я больше не могу выносить это молчание.

Наши вещи собраны только потому, что Хантер проснулся раньше меня. Я проснулся от стука в дверь - работник отеля принес нам еду, которую заказал Хантер. Оба наших чемодана были упакованы и ждали, как предзнаменование или какое-то дерьмо.

Мне следовало бы что-то сказать, ведь у нас еще две ночи здесь. Но очевидно, что я единственный, кому важно остаться здесь и не возвращаться в реальный мир. Потому что в реальном мире, в том мире, в котором я вернусь в Техас, не будет Киана.

Я такой чертовски жалкий. Я действительно думал, что смогу жить дальше и полюбить кого-то другого? Для меня это невозможно. Единственным человеком, который когда-либо был для меня, был Киан. Он - моя половинка. Моя вторая половина. Единственный человек, рядом с которым я хочу просыпаться. Единственный человек, для которого я пишу любовные записки.

Я смотрю на свою руку, на рукав с татуировками, которые насмехаются надо мной каждый момент моей жизни. Случайные черные линии, смешанные с воспоминаниями о нас с Кианом. Сцена заката на пляже. Букет цветов. Солнце, луна и звезды на черном фоне. Очертания Техаса. Пара глаз с насупленными бровями - именно так Киан смотрел на меня, когда ехал за рулем в моей машине. Миллион маленьких моментов, впечатанных в мою кожу, чтобы напомнить мне обо всем, что я потерял.

Это несправедливо по отношению к Хантеру. Я никогда не был справедлив к Хантеру, какими бы чистыми ни были мои намерения.

Я открываю рот, чтобы сказать что-то, что угодно. Но слова не выходят. Хантер поднимает глаза от своего тоста, вероятно, услышав, как я пытаюсь составить слова и терплю неудачу.

— Только правду, помни - замечает он, и он не расстроен. Он... скептик? Нет, это не то слово, которое я ищу. Он выглядит так, будто готовится к чему-то. Но к чему? К тому, что я скажу ему, что изменил ему? Наверное, он так и подумает, учитывая мой послужной список.

— Я не изменял тебе - говорю я, не сводя с него глаз и пытаясь заставить  его поверить мне.

—  Хорошо

—  Я не… - Я осекаюсь, потому что не знаю, что сказать. — Мне жаль - вот что я наконец решаю. Но "извини" начинает казаться мне лишним словом, как часто я его произношу. Вот в чем дерьмовость этого слова из двух слогов: это единственное, что я могу сказать, но оно не может передать, насколько я сейчас расстроен.

— Я знаю, что любишь

— Я все еще люблю его - шепчу я себе под нос. Потому что это наше с Хантером соглашение, только правда. И неважно, как чертовски больно. Его резкий вдох прорезает тишину, и я позволяю боли поселиться в моем сердце.

Я иду на большой риск, выбирая дикую и безумную любовь. А не стабильную любовь, которая опирается на правду и понимание. Я немного мазохист, не желающий снова переживать то же самое. Но Киан - это то, что мне нужно.

— Вау, эм… - Он прочищает горло и пытается незаметно вытереть глаза. Мне хочется протянуть руку через стол и утешить его. Я хочу обнять его и забрать слова обратно. Но я не могу, как бы больно нам обоим ни было. — Я собрал наши вещи, потому что думал, что ты мне изменил. Но я думаю, что еще хуже знать, что ты влюблен в него, но здесь, со мной

— Я ему не нужен. Больше нет - Мой угрюмый тон напоминает грустную песню на повторе.

— Я не думаю, что это правда, и сомневаюсь, что ты действительно в это веришь - Он расстроен, но