Хочу тебя ещё - Суон Хантли

— Я привыкну.

Потом она натирала мне спину солнцезащитным кремом и сказала мне, что я такая классная, что она даже не знает, что со мной делать. Глупая улыбка на моём лице стала шире, а жёлтый цвет полотенца стал более дружелюбным, и я забыла, что ей не очень понравилась бутылка для воды.

Всякий раз, когда Джейн прикасалась ко мне или говорила приятные слова, меня наполняло чувство покоя, настолько сильное, что оно действовало как снотворное. Если бы вулкан извергся прямо под нами, я бы даже глазом не моргнула.

Мы пошли плавать. Джейн заплыла далеко, как и всегда, и я первой вернулась к полотенцу. По привычке я достала телефон. Обычно в это время я отправляла сообщения Диего и Энди. Я перечитала свои последние сообщения им обоим и подумала, что я сейчас не очень хороший человек. Но не успела у меня возникнуть малейшая тревога, как появилась Джейн и снова меня успокоила.

— Привет, детка, — её улыбка была ярко-белой, а её идеальное тело было покрыто каплями воды.

— Привет.

Она положила руку мне на челюсть, и на секунду я подумала, что она собирается меня поцеловать, но потом она отстранилась.

— Вообще-то, я не уверена, что нам стоит делать это на публике, — прошептала она. — Что, если кто-то нас сфотографирует?

* * *

Прежде чем я вернулась к работе в тот день, мы занялись любовью в душе. Она так сильно прижимала меня к стеклу, что я думала, что оно разобьётся. В конце она прижалась ко мне своим скользким телом и сказала:

— Это было весело.

— Очень весело, — согласилась я.

Затем она коснулась моих волос, пока вода лилась ей на спину. Иногда, когда Джейн думала, что что-то можно улучшить, она щурилась и поджимала губы. Она смотрела на пространство над моей головой, и я подумала, что она собирается сделать замечание о том, что плитку нужно чистить тщательнее.

Но потом она сказала:

— У тебя такие длинные волосы, детка.

— Знаю, — сказала я. — Мне нужно подстричься.

— Мне тоже, — сказала она. — Давай завтра сходим к Джонни.

* * *

Джейн не хотела иметь дело с фанатами, поэтому Джонни на несколько часов закрыл свой салон, чтобы подстричь нас.

— Милый!

— Джейн!

Вот как они поприветствовали друг друга, а затем обменялись воздушными поцелуями. Джонни был ярким плюшевым мишкой с пышной бородой и "лучшим из лучших", как сказала мне Джейн по дороге.

Когда мы приехали, она представила меня Джонни как свою новую лучшую подругу, что задело мои чувства, хотя и не должно было. А чего я ожидала?

Джонни окинул меня взглядом и сказал:

— Прекрасно выглядишь.

— Ещё бы! — сказала Джейн, и я наполнилась гордостью. Для Джейн признание меня привлекательной на публике казалось правильным поступком.

Через несколько минут я сидела в кресле рядом с Джейн и слушала рассказы Джонни о том, что он подумывает о переходе на жидкую диету.

— Это полная глупость, — сказала ему Джейн. — Тебе нужно жевать. Жевание — необходимая часть человеческого опыта.

После того, как Джейн подстриглась, а Джонни убедили отказаться от перехода на жидкую диету, настала моя очередь. Он застегнул накидку на моей шее и осмотрел мои неровные кончики волос.

— У кого ты стриглась перед этим?

— Я?

— Зара! — Джейн шлёпнула меня по колену. — Нет!

— Нет, нет, нет, — согласился Джонни. Он продолжал расчёсывать пальцами мои повреждённые, самостоятельно подстриженные волосы. — Сколько будем снимать?

— Я думаю, её нужно подстричь под "Джейн", — сказала Джейн Джонни.

— О, ты хочешь стрижку "Джейн"? — спросил меня Джонни.

— Я думаю, это было бы очень мило, дорогая, — ухмыльнулась Джейн.

— Это слишком крутая перемена, — сказал я.

— Соглашайся, — сказала Джейн.

— Точно, — сказал Джонни.

Я посмотрела на себя в зеркало. Джейн была там же, рядом со мной, и её волосы были безупречны.

— Мы будем смотреть друг на друга и видеть себя, — усмехнулась она. — Что может быть лучше?

Я немного задумалась и согласилась.

Я не хотела, чтобы она догадалась, что я давно мечтаю о такой же причёске, как и у неё.

22

В течение следующих двух недель я работала ещё усерднее. Я проводила за столом минимум 10 часов, а в большинстве дней — все 12.

Время от времени, когда я обычно пялилась в потолок, пытаясь решить, что писать дальше, Джейн входила и целовала меня.

Её поцелуи стали восприниматься, как спасательные круги при заплыве на длинную дистанцию.

Каким-то образом, сколько бы я ни смотрела в потолок, я не замечала ничего необычного.

* * *

Граница между нами продолжала стираться.

Но разве это и не есть любовь – зыбкая грань между двумя людьми?

— Mon dieux![6] — сказала Бижу, впервые увидев наши одинаковые причёски.

Позже она принесла мне в кабинет стакан воды и спросила, всё ли у меня в порядке.

— Вы не похожи на себя, — сказала она.

— Бидж, — сказала я, — я в порядке.

— Теперь и вы зовёте меня Бидж, — удивилась она.

— И что? – вскинула брови я.

* * *

Дни тоже размылись. С утра до вечера я вкладывалась в образ Джейн.

Я родилась там, где у всех, включая бабушек, были ружья и грязные бейсболки. Летом в ручье около дома моего детства водились раки, а зимой покрытые снегом горы выглядели как остроконечные сахарные шляпы. Красота, окружавшая наш маленький дом, была раем, но также источником смущения. Почему синих птиц за окном не раздражают крики матери?

Самым ярким доказательством нашего слияния было то, что iPhone не распознавал нас как отдельных людей.

Однажды Джейн сказала:

— Иди сюда, я хочу кое-что попробовать.

Она поднесла телефон к моему лицу — и он разблокировался.

— Ха! Он думает, что ты — это я!

— Потому что я изобразила твою озорную улыбку.

Когда я ей показала, она приложила руку к сердцу и сказала:

— Знаешь, когда я была маленькой, то просила других девочек в школе одеваться, как я, и разговаривать, как я. И всех моих кукол звали «Джейн».

— Тебе было одиноко? — спросила я.

— Да, мне было одиноко, — согласилась она. — И я всеми командовала.

—