Секретная невеста - Катарина Маура

— Боже, я не могу насытиться тобой, — рычит он, крепче сжимая мою талию.

Его движения заводят меня, и я отстраняюсь, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Лекс… — шепчу я, сама не зная, чего прошу.

Он довольно ухмыляется, крепче подхватывает меня под бедра и шагает в сторону спальни.

Мы уже на полпути, когда раздается слегка механический женский голос:

— Лекс, у вас посетители. — говорит она. — Боб и Мира Льюис находятся у двери. Так как в моей системе они значатся как родители вашей жены, я сейчас их впущу.

— Блять, — бормочет он, и мы оба на мгновение смотрим друг на друга широко раскрытыми глазами.

Через несколько секунд я слышу голоса моих родителей, и Лекс опускает меня на пол. Я бросаю взгляд на царапины, которые я оставила по всему его телу, и хватаю его за руку, бросаясь бежать.

— Что мы делаем? — шепчет он, стараясь не отставать.

Я бросаю на него ошеломленный взгляд и, дотянувшись до спальни, втаскиваю его внутрь, с силой захлопывая дверь.

— Как ты думаешь, что мы делаем?! — мой голос почти срывается в панике. — Мы оба полуголые! Одевайся.

Лекс смеется и медленно шагает в гардеробную, явно не торопясь так, как мне хотелось бы.

— Пиппи, — лениво говорит он, — заблокируй дверь спальни и поставь свежий кофе.

— Конечно, Лекс, — раздается тот же голос, что и раньше.

Я резко оборачиваюсь, распахнув глаза.

— Ты назвал свою систему умного дома Пиппи (прим.: имя робота «Pippy» созвучно с английским словом «Puppy» — щенок)?

Он пожимает плечами.

— Она ведет себя, как щенок, но «Щеночек» казалось мне… не знаю…

Я изо всех сил пытаюсь сдержать смех, но из груди все же вырывается тихий смешок. Это так нелепо и в то же время так походит на Лекса, которого я начала узнавать. На мужчину под этой холодной маской.

— Я не успел сказать тебе, но вся одежда с той стороны — для тебя, — говорит он, кивнув на гардеробную. — Вчера ты была слишком… занята, чтобы заметить. Рейвен сшила их для тебя после того, как сняла мерки на примерке твоего платья.

Мои губы приоткрываются в изумлении, а он довольно ухмыляется, снимая с вешалки желтое платье и протягивая его мне.

— Мне не терпится увидеть тебя в этом.

Лекс берет белую футболку и легко натягивает ее через голову. Я торопливо сбрасываю его рубашку, и он улыбается, когда я ступаю в платье.

— Расслабься, детка, — шепчет он, касаясь губами моего плеча, прежде чем помочь застегнуть молнию на спине. — Ты выглядишь восхитительно.

— Как тебе удается не нервничать? — спрашиваю я, пораженная его невозмутимостью.

Он криво усмехается, и по лицу на мгновение пробегает тень.

— Я нервничаю, — признается он. — Я ненавижу сюрпризы. И вообще, я почти никого не пускаю в этот дом, кроме братьев, сестры и бабушки. Но я сказал тебе, что попробую быть тем мужчиной, который тебе нужен, и я попробую. Попробую бороться со своими инстинктами, с привычными реакциями. Это твои родители. Они явно беспокоятся. Я могу это понять.

Я поворачиваюсь и встаю на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. Он тяжело выдыхает и берет меня за руку.

— Хотел бы я закончить то, что мы начали на кухне, — жалуется он. — Но нам лучше пойти поздороваться, пока твои родители не отправились нас искать.

Я улыбаюсь и позволяю ему вывести меня из спальни.

Когда мы входим в гостиную, мама сидит на диване, а отец меряет шагами комнату. Они одновременно поднимают головы, и я вижу, как тревога на их лицах чуть-чуть ослабевает.

— Райя, — вздыхает мама и вскакивает.

Она подбегает ко мне, теплые ладони касаются моих рук, пальцы скользят по коже, будто проверяя, цела ли я. Я улыбаюсь, и в ее глазах становится меньше паники. Она крепко меня обнимает, а потом неожиданно поворачивается к Лексу и заключает в объятия его тоже.

— Привет, пап, — говорю я, подходя к нему.

Он выглядит взволнованным, когда молча раскрывает руки и я позволяю ему крепко прижать меня к себе.

— Все в порядке? — спрашивает он негромко, почти шепотом.

Я киваю и прижимаюсь головой к его груди, вспоминая рассказ мамы. В животе неприятно сжимается, когда до меня доходит, почему они так нервничают утром. Они боялись, что Лекс меня обидел ночью, и я понимаю, почему они так подумали. Я выдавливаю улыбку, отступая, и мое сердце снова наполняется сочувствием к маме.

Лекс подходит к нам и протягивает отцу руку.

— Рад вас видеть, — говорит он с дружелюбной улыбкой. — Не хотите присоединиться к нам за завтраком?

Мои родители обмениваются взглядами и кивают, прежде чем последовать за Лексом в столовую, где несколько роботов уже накрывают на стол, их колеса возят их туда-сюда.

— Впечатляющая технология — ворчит папа, словно не хочет признавать, но не может сдержаться. — но эти рабочие места могли бы принадлежать людям. Разве ваша семья не нанимает прислугу?

Лекс останавливается и натянуто улыбается, отодвигая для меня стул. Я смотрю на него, когда сажусь, замечая напряжение в его лице. Он ничего не говорит, отодвигая стул для мамы, усаживая ее рядом со мной.

— Мои братья и сестра — нанимают, но я не люблю посторонних у себя в доме, — наконец отвечает он тихо. — Мои роботы никогда не предадут меня. Никогда не продадут историю в прессу. Никогда не причинят вреда мне или моей семье. Они сделают ровно то, на что я их запрограммировал.

Я тянусь к его руке через стол, и он удивленно смотрит на меня, переплетая наши пальцы. Что-то в его печальном выражении лица побуждает меня предложить ему тихую поддержку, утешение. Это не остается незамеченным моими родителями, которые оба смотрят на наши соединенные руки, а затем друг на друга.

Мама улыбается искренне, впервые сегодня.

— Это действительно впечатляюще, Лексингтон, — говорит она, бросая ему один из тех теплых, одобрительных взглядов, которыми одаривала меня в детстве. — И они такие… милые. Как это называется? Эти лица-эмодзи?

Щеки Лекса слегка розовеют.

— Спасибо, мэм.

Мама лукаво ухмыляется и ставит локоть на стол, опираясь подбородком на кулак.

— О, милый, можешь называть меня мамой, если хочешь. Ты ведь теперь